Смешная девчонка
Шрифт:
– Прежде всего, она даже не смешная, – настаивал отец.
– Она – самая смешная актриса, другой такой на телевидении не было, – возражала Барбара.
– Не больно-то ты смеешься, – замечал отец.
И правда, смеялась она редко, потому что смотрела этот сериал уже не по одному разу. В последнее время Барбара старалась кое-что отфильтровывать, чтобы из остального усвоить как можно больше. Если бы «Люси» показывали семь дней в неделю, то и запоминалось бы лучше, но увы: приходилось максимально сосредоточиваться, чтобы хоть какие-то подробности отложились в голове.
– Послушай, ты сам на меня шикаешь, когда по радио зачитывают результаты футбольных матчей, –
– А как же – я ведь делаю ставки, – объяснял он. – Один такой результат может изменить нашу с тобой жизнь.
Ну как было ему втолковать, не показавшись при этом чокнутой, что «Я люблю Люси» ничем не отличается от тотализатора? Настанет день – и одна из реприз Люси тоже сможет изменить жизнь Барбары, а возможно, и ее отца. Люси уже изменила жизнь Барбары, хотя и не в лучшую сторону: из-за сериала от нее отвернулись все – родные, знакомые, подруги по работе. Увлечение Барбары, как она сама чувствовала, было сродни религиозному экстазу. Она с такой серьезностью относилась к ситкомам, что окружающим виделся в этом некий фанатизм, а потому Барбара ни с кем больше не делилась.
Фотограф из «Ивнинг газетт» представился и повел Барбару к трамплину для прыжков в воду.
– Вы – Лен Филлипс? – поразился ее отец. – Кроме шуток?
Имя Лена Филлипса мелькало в газете; при виде такой знаменитости у Джорджа отвисла челюсть. «Вот радости-то, – пронеслось в голове у Барбары. – А он еще удивляется, почему я хочу унести отсюда ноги».
– Подумать только, Барбара! Мистер Филлипс – у нашей купальни, собственной персоной!
– Зовите меня Лен.
– А можно? Ну спасибо. – Тут Джордж немного смутился, как будто еще не заслужил такой чести.
– А что такого – у него же не десять тысяч мальчиков в подчинении, – заметила Барбара.
– Да нет, я сам по себе, только иногда один пацан помогает, – сказал Лен. – А сегодня в Блэкпуле такое событие. Я же не идиот – вместо себя пацана присылать.
Он жестом попросил Барбару сделать шаг назад.
– Улыбочка! – распорядился ее отец. – Или так говорят только дилетанты?
– Да нет, мы тоже. Хотя иногда я вместо этого кричу «Трусики!» – для разнообразия.
Джордж, удивленно качая головой, рассмеялся. Барбара видела, что он отводит душу.
– А кавалера нет? – спросил Лен.
– Его с работы не отпустили, Лен, – ответил за дочку Джордж и немного помолчал, размышляя, не слишком ли фамильярничает. – У них в выходные и праздники каждый человек на счету. А ее тетя Мари тоже сегодня не пришла, потому как на две недели уехала отдыхать на остров Мэн. Семь лет без отпуска. Просто в трейлере поехали, но и на том спасибо. Смена обстановки – все равно что отдых.
– Записывайте, Лен, – сказала Барбара. – Трейлер. Остров Мэн. Смена обстановки – все равно что отдых. Она с дядей Джеком поехала, пап? Или мальчишек тоже взяли?
– Ему это не важно, – сказал отец.
– А где она работает? – спросил Лен, кивая в сторону Барбары.
– Не знаю, – отозвалась Барбара. – Надо будет у нее спросить.
– В косметическом отделе универмага «Р. Х. О. Хиллз», – ответил отец. – А ее Айдан – в отделе мужской одежды. Они на работе познакомились.
– Ну, теперь она там надолго не задержится, верно? – предположил фотограф.
– Это почему? – не понял Джордж.
– Я не первый год фотографирую ваших «мисс Блэкпул». Как они посещают больницы, всяческие шоу, благотворительные вечера… Обязанностей – выше крыши, причем круглый год. Мы теперь будем частенько видеться, Барбара, так что привыкай к моей перекошенной физиономии.
– Надо же, Барбара, –
Больницы? Благотворительные вечера? Круглый год? О чем она только думала? Тетя Мари лишь упомянула, что придется участвовать в церемониях открытия новых магазинов и зажигать рождественские елки, но кто же мог знать, что она подведет людей, если просто исчезнет; и вообще – что значит быть королевой красоты Блэкпула триста шестьдесят четыре дня без передышки?
– Куда ее понесло? – удивился Лен.
– Куда тебя понесло? – удивился отец.
Через пятнадцать минут вице-мисс, Шейла Дженкинсон, долговязая рыжеволосая дурешка из Скелмерсдейла {7} , уже стояла в короне, а Барбара вместе с отцом возвращалась домой на такси. Неделю спустя она уехала в Лондон.
Расставание с отцом было нелегким. Барбара знала: он боится одиночества, но ее это не остановило. Уже в поезде она задумалась, что же огорчило ее сильнее – печаль и страхи отца или же собственное бессердечие: у нее даже в мыслях не было изменить свои планы. Зато расставание с Айданом прошло безболезненно. Он, похоже, вздохнул с облегчением, а вслух сказал, что в Блэкпуле она бы только создавала ему проблемы. (По весне он женился на другой и создавал ей проблемы пятнадцать лет кряду.)
7
Скелмерсдейл – небольшой город в Западном Ланкашире.
А в Лондоне – если, конечно, не требовать слишком многого – все пошло как по маслу. Вблизи Юстонского вокзала Барбара увидела дешевую гостиницу, заплатила из своих сбережений за трое суток вперед, отправилась в бюро по трудоустройству и тут же получила место в универмаге «Дерри энд Томс» (причем в отделе косметики) на Кенсингтон-Хай-стрит. Казалось, только загадай для себя ухудшенную версию своей прежней жизни – и Лондон тут же исполнит твое желание. Лондону вообще было все равно, откуда ты родом, если не брать в расчет владельца табачного киоска и кондуктора автобуса: те с хохотом начинали передразнивать каждое твое слово, стоило только открыть рот. «Бульшой!», «Пиккаделле!», «Чашка кофа!» А то еще приглашали других покупателей и других пассажиров посмеяться вместе с ними.
Одна девушка из отдела женской обуви, Марджори, предложила ей в складчину снять квартирку в районе Эрлс-Корт, поближе к универмагу; Барбара согласилась, только потом осознав, что ей придется спать в одной комнате с Марджори.
К этому времени ее одержимость даже окрепла: Люсиль Болл сделала из нее мученицу амбиций. Кухонное оконце выходило на железнодорожные пути, и от грохота поездов с оконных рам на пол сыпалась сажа. В Лондоне почти вся зарплата улетала на еду, жилье и проезд. Марджори, такая же неприкаянная, как Барбара, никогда и никуда не выходила, так что вечера они коротали вдвоем. Питались супом из жестянок и подсушенным хлебом – на газовую горелку вечно не хватало шестипенсовиков. С «Люси» пришлось распрощаться, так как телевизора в квартирке не было, а потому каждое воскресенье Барбару особенно мучила тоска по дому. Напрасно она внушала себе, что в Блэкпуле с такой же тоской вспоминала бы Лондон. От этого лишь думалось, что счастье не светит ей ни тут ни там. Порой Барбара медлила у застекленных щитов службы занятости, но спроса на телевизионных клоунесс не наблюдалось. Ночами она не смыкала глаз и беззвучно плакала над собственной глупостью. А чего она, собственно, ожидала?