Смешная девчонка
Шрифт:
Брайан и Пэтси рассмеялись.
– Что вы, я не собираюсь к вам клеиться. О домогательствах и речи нет, – заверил он. – У меня куда более грязные намерения. Хочу на вас нажиться. Я актерский агент.
Барбара вернулась в гардероб и сдала пальто. С этого все и началось.
Из «Дерри энд Томс» она, по настоянию Брайана, ушла сразу.
– Я должна подать заявление за две недели.
Чтобы приехать к Брайану в агентство, она позвонила на работу и сказалась больной. Отпрашиваться повторно нечего было и думать.
– С какой стати?
– В смысле?
– Ну,
– Да потому что… – Она не смогла назвать причину, помимо той, что этого требуют правила. – А как я буду платить за квартиру?
– Я подыщу для тебя работу.
– Деньги-то нужны сейчас.
– На первое время подкину. Недели на две. А может, и на месяц. Какой у тебя оклад? Фунтов двадцать в неделю? Я не допущу, чтобы ты лишилась ангажемента из-за жалких восьмидесяти фунтов.
Ее недельный оклад и близко не стоял к двадцати фунтам. После испытательного срока ей положили двенадцать.
– Что значит «лишилась ангажемента»? У меня за плечами – ни одной роли.
– В том-то вся и прелесть, солнышко. Опыт не требуется. Даже играть не требуется. Не хотелось бы снова вспоминать Сабрину. Ты, наверное, и сама заметила, что она – не Дороти Тьютин {11} . Душа моя, ты будешь просто стоять перед объективом – и деньги потекут ко мне рекой. Какая-то часть перепадет тебе. Согласись, профессия – не бей лежачего.
– Профессия, кажется, древнейшая.
11
Дороти Тьютин (1930–2001) – британская актриса кино и телевидения; считается одной из самых обаятельных и интеллектуальных звезд послевоенной британской сцены.
– Не будь такой циничной, солнышко. Я знаю свое дело. Послушай меня. Тебе известно, что такое субретка?
Барбара со вздохом закатила глаза. Она дала себе слово без промедления найти где-нибудь библиотеку.
– Ты – классическая субретка. На таких всегда есть спрос. Но и в этом плане от тебя ничего не потребуется. Тебе будут платить большие деньги только за то, что ты – это ты. Слушайся меня – и всем нам будет счастье.
– И чему вы меня научите?
– Я научу, как себя вести с нужными людьми, а уж эти люди научат всему остальному. Улыбаться. Двигаться. Выпячивать грудь, отставлять попку. И так далее. Ты глазом моргнуть не успеешь, как подпишешь контракт с какой-нибудь фотостудией. И очень скоро в садовом сарае у каждого мужчины не старше семидесяти лет будет висеть твой портрет в бикини.
– Мне лишь бы играть, а в чем фотографироваться – не так уж важно.
– Неужели ты всерьез вознамерилась играть?
– Я хочу быть комической актрисой, – призналась Барбара. – Как Люсиль Болл.
– Вот оно что. – Брайан помрачнел. – Ну-ну. Это, конечно, совсем другой коленкор.
Женская страсть к лицедейству стала проклятьем всей его жизни. К нему в агентство чередой шли красивые, фигуристые девчонки, но половина из них отказывалась сниматься для календарей и участвовать в презентациях. Каждая хотела сразу на Би-би-си – пусть это будет эпизод из трех реплик, пусть героиня будет одинокой матерью,
– Как мне помнится, у Люсиль Болл не было особого выбора. Она сильно сдала, и никто больше не брал ее на роли романтических героинь; что ей оставалось, кроме как паясничать? Тебе до этого еще очень далеко – такой вариант мы с тобой рассмотрим не скоро. Лет этак через двадцать. Ты приглядись к себе как следует.
– Я хочу показаться какому-нибудь режиссеру.
– Так ведь о чем я толкую: в твоем случае показываться – это лишнее. Ты можешь стать фотомоделью и тем самым проложить себе дорогу в любой фильм.
У него уже навязли в зубах эти увещевания. Хоть бы одна прислушалась…
– В любой фильм, где мне не потребуется открывать рот.
– Я же не буду спонсировать тебя до скончания века.
– По-вашему, если я только открою рот, меня придется спонсировать до скончания века?
– Я этого не говорил.
– Организуйте для меня пробы.
Брайан пожал плечами. Судя по всему, им предстояло идти долгим кружным путем.
Наутро Барбара вынуждена была объяснить Марджори, что на работу больше не пойдет, поскольку в ночном клубе познакомилась с мужчиной, который подкинет ей денег.
– Что ж это за мужчина? – удивилась Марджори. – Там, может, еще такие найдутся? Я, понятное дело, в обувном работаю, но ты ему намекни, что подруга, мол, на все готова.
– Он – агент.
– Ты лицензию у него проверила или какое другое свидетельство, что он агент?
– Нет. Но я ему доверяю.
– С чего это?
– Вчера я была у него в конторе. Там секретарша, письменный стол…
– На что только люди не идут.
– В каком смысле?
– И секретаршу нанять готовы, и стол купить. Чтобы только аферы свои проворачивать. Вот наведайся к нему сегодня – не знаю, увидишь ли там этот стол.
– У него и картотечные шкафы стояли.
– Не будь такой наивной, Барбара.
– Но со мной-то какую аферу можно провернуть?
– Все тебе разжуй.
– По-твоему, человек будет держать секретаршу, покупать столы, расставлять картотечные шкафы, чтобы только соблазнять девушек? Не слишком ли хлопотно?
Марджори больше не распространялась на сей счет, но недвусмысленно подталкивала Барбару к самостоятельным выводам.
– Он тебе денег дал?
– Пока нет. Но обещает.
– Ты эти деньги отработала?
– Нет!
– Господи прости.
– Он делает доброе дело, разве нет?
– Я б так не сказала. Если тебе за просто так деньги дают, одному Богу известно, чего от тебя потребуют.
Барбара и впрямь почувствовала бы себя круглой дурой, не примись Брайан тут же посылать ее на кастинги. Телефона у нее не было, поэтому каждое утро она выгребала из кошелька все трехпенсовые монеты и отправлялась на угол, к телефонной будке. В отсутствие хороших вестей Брайан поручал секретарше сказать об этом сразу, пока Барбара не опустила в прорезь таксофона вторую монету.