Смеющийся Пеликен
Шрифт:
Опыт подсказывал ему, что неторопливость — признак уверенности в своей силе.
Человек — самое неторопливое существо в тундре, но именно он наиболее опасен. Два старых шрама на боку от копья и стрелы, разорванное ножом ухо-, постоянно напоминали ему об этом.
В конце концов Кыгты отстал, наткнувшись на свежий след лося-трехлетки, и никогда не узнал, как ему повезло.
Вскоре Камыснап подошел к ущелью. Нартовые следы шли под угрюмыми серыми скалами. В глубоких расщелинах застыла острыми ледяными натеками сочившаяся когда-то вода. Высоко вверху нависли
— Стой, Камыснап!
Впервые он остановился. Над ущельем кружил черный орел. Он сложил крылья и камнем упал вниз. Поднялся, отряхиваясь, Кумак.
— Наверх поднимешься. Людей, едущих за тобой тремя упряжками, снегом в ущелье завалишь. Потом дальше отправишься. Иди.
Кумак некоторое время следил за тем, как неуклюжее существо взбирается по отвесной скале вверх. Он мог бы поднять его, но даже мысли о том, чтобы коснуться чудовища, не приходило ему в голову. Тот, кто коснется Камыснапа, сразу погибнет! Взбираться он будет, наверное, долго. Что ж, время у него есть. Упряжки, которые ведет сюда сумасбродная девушка-воин, не скоро здесь будут, хотя очень спешат они.
Взмахнув крыльями, черный орел поднялся над ущельем и в холодном свете месяца медленно полетел в сторону мрака.
Врага по узким штанам узнают. Пусть там замёрзнут. Девушка, не желающая выходить замуж
— Едет кто-то, — встрепенулась Аинка. Издалека донесся скрип полозьев в морозном воздухе. Собаки залаяли. На белом снегу черные точки появились — одна собака, вторая, третья… Рядом с ними бежал человек.
— Смелый! — Лайнэ почему-то охватило волнение. Отправиться в путь, когда наступила долгая черная ночь и рэккены вышли на охоту!
Аинка напряженно всматривалась вдаль.
— Мало собак в его упряжке.
— Бедняк, наверное, — вздохнула мать.
Вгляделись пристальнее, тревожно им стало, и отчаянный крик вырвался у обеих:
— Узкоштанный!
Воины вражеского племени заправляли узкие штаны в торбаса, а воины племени Серого Орла выпускали широкие штанины. По этой примете издали узнавали друг друга.
И вдруг старый Татай, который еле двигался с кряхтением и стонами, торбаса не мог натянуть без посторонней помощи и готовился перейти к верхним людям, услышав магическое слово, вскочил на ноги с быстротой юноши. Вмиг оделся, выскочил из шатра и схватил копье. Женщины превратились в боевых помощниц — одна держала лук, другая — стрелы, чтобы подать их ему, если сломается копье.
Айван остановил нарту неподалеку и тоже схватил притороченное к ней копье. Стояли недвижимо.
Женщины рассматривали юношу с невольным восхищением, Смелые дерзкие глаза.
Твердо очерченные губы указывали на решительность. На разгоряченном лице написано упрямство, а опушка из инея говорила о том, что он не отсиживался на нарте, а бежал рядом, жалея собак.
Айван заметил, что перед ним слабый старик, еле держащийся на ногах. Бросив короткий взгляд на женщин, опустил копье острием книзу. Татай, поколебавшись немного,
— Что за человек ты? — спросил устало. — Наверное, вражеский человек?
— Почему решили, что вражеский я? — спросил удивленно Айван.
— Да ведь узкие штаны на тебе. В узких штанах только врага увидишь.
Айван невольно улыбнулся:
— Неужели и я должен злобу чувствовать к вашим широким штанам?
— Но кухлянка тоже короткая!
— Разве длиной кухлянки измеряется человеческая душа?
— Ведь тупой верх на твоей, шапке!
— Да не тупое то, что под шапкой.
Ответы незнакомца понравились им. Видно, что рассудительный. Такой не станет убивать без причины.
Старик нерешительно заметил:
— Всегда учили нас врагов по одежде узнавать. Не наша на тебе одежда. Вражеская.
— Не знаю, как назвать человека, который предлагал вам видеть в одежде что-то вражеское, — рассмеялся Айван. — Разве кусаются мои узкие штаны? Или душит кого-то моя короткая кухлянка? Да и шапка с моей головы не прыгнет на тебя, оскалив клыки!
В раздумье старик медленно прислонил копье к шатру. Женщины сложили у. ног лук и стрелы. Можно было подъехать.
— Как же будем узнавать врагов? — спросил Татай.
— Врага, всегда узнаю по тому, что он делает, — пожал плечами юноша. Быстро распряг собак и опрокинул нарту.
— Подожди, — удержала его Аинка. — Не заходи в наше жилище…
Вот так! По-прежнему видят в нем врага благодаря одежде.
Айван повиновался и стал молча запрягать собак. Придется в другое селение ехать. Не везде ведь живут люди, которые широту ума соизмеряют с шириной штанов.
— Ты не так понял нас, едущий издалека, — мягко остановил его старик. — Хотели бы мы оказать тебе гостеприимство, но болезни бегают по нашему шатру, как песцы бродячие, — так много и развелось.
Айван удивился. Он слышал о таких селениях. Люди один за другим мрут, и селение становится пустынным. Дедушка Ненек советовал такие селения объезжать подальше — болезни к приезжающим сразу цепляются. Старик угадал его мысли.
— Нет, не умирают в нашем селении. Но вот откуда-то к нам в шатер болезни набежали.
Почему в другие шатры не идут? Ведь хорошие жилища здесь есть — красивые и просторные.
Действительно неказистый шатер. Шкура на сгибах побелела от старости и дождей, потрескалась. Его взгляд остановился на том месте, где кожу срезали полосками — страшный знак голодной жизни!
Айван потрогал срезы рукой. Лайнэ простодушно заметила:
— Шаман говорит: от такой еды болезни только жиреют.
— Это верно, — с горечью подтвердил Айван. — Зачем вы держите болезни в шатре? Выгоните их, — пусть идут в тундру!
Старик покачал головой:
— Приходил шаман Кыкват и по-собачьи вокруг шатра бегал, закрыл внутри все болезни, чтобы по селению не пошли. Одна даже на спину ему прыгнула, разогнуться не давала, невидимой была. Нот какие они сильные и могущественные! Ушел он, нас ругая.