Смеющийся Пеликен
Шрифт:
Опыт подсказывал ему, что неторопливость — признак уверенности в своей силе.
Человек — самое неторопливое существо в тундре, но именно он наиболее опасен. Два старых шрама на боку от копья и стрелы, разорванное ножом ухо-, постоянно напоминали ему об этом.
В конце концов Кыгты отстал, наткнувшись на свежий след лося-трехлетки, и никогда не узнал, как ему повезло.
Вскоре Камыснап подошел к ущелью. Нартовые следы шли под угрюмыми серыми скалами. В глубоких расщелинах застыла острыми ледяными натеками сочившаяся когда-то вода. Высоко вверху нависли тяжелые козырьки снега, курившиеся по краям белой пылью.
— Стой, Камыснап!
Впервые он остановился. Над ущельем кружил черный орел. Он сложил крылья и камнем упал вниз. Поднялся, отряхиваясь, Кумак.
— Наверх поднимешься. Людей, едущих за тобой тремя упряжками, снегом в ущелье завалишь. Потом дальше отправишься. Иди.
Кумак некоторое время следил за тем, как неуклюжее существо взбирается по отвесной скале вверх. Он мог бы поднять его, но даже мысли о том, чтобы коснуться чудовища, не приходило ему в голову. Тот, кто коснется Камыснапа, сразу погибнет! Взбираться он будет, наверное, долго. Что ж, время у него есть. Упряжки, которые ведет сюда сумасбродная девушка-воин, не скоро здесь будут, хотя очень спешат они.
Взмахнув крыльями, черный орел поднялся над ущельем и в холодном свете месяца медленно полетел в сторону мрака.
Врага по узким штанам узнают. Пусть там замёрзнут. Девушка, не желающая выходить замуж
— Едет кто-то, — встрепенулась Аинка. Издалека донесся скрип полозьев в морозном воздухе. Собаки залаяли. На белом снегу черные точки появились — одна собака, вторая, третья… Рядом с ними бежал человек.
— Смелый! — Лайнэ почему-то охватило волнение. Отправиться в путь, когда наступила долгая черная ночь и рэккены вышли на охоту!
Аинка напряженно всматривалась вдаль.
— Мало собак в его упряжке.
— Бедняк, наверное, — вздохнула мать.
Вгляделись пристальнее, тревожно им стало, и отчаянный крик вырвался у обеих:
— Узкоштанный!
Воины вражеского племени заправляли узкие штаны в торбаса, а воины племени Серого Орла выпускали широкие штанины. По этой примете издали узнавали друг друга.
И вдруг старый Татай, который еле двигался с кряхтением и стонами, торбаса не мог натянуть без посторонней помощи и готовился перейти к верхним людям, услышав магическое слово, вскочил на ноги с быстротой юноши. Вмиг оделся, выскочил из шатра и схватил копье. Женщины превратились в боевых помощниц — одна держала лук, другая — стрелы, чтобы подать их ему, если сломается копье.
Айван остановил нарту неподалеку и тоже схватил притороченное к ней копье. Стояли недвижимо.
Женщины рассматривали юношу с невольным восхищением, Смелые дерзкие глаза.
Твердо очерченные губы указывали на решительность. На разгоряченном лице написано упрямство, а опушка из инея говорила о том, что он не отсиживался на нарте, а бежал рядом, жалея собак.
Айван заметил, что перед ним слабый старик, еле держащийся на ногах. Бросив короткий взгляд на женщин, опустил копье острием книзу. Татай, поколебавшись немного, сделал то же самое — он оценил молодость и ловкость приехавшего. Внезапно почувствовал свое старое тело, боль в ранах.
— Что за человек ты? — спросил устало. — Наверное, вражеский человек?
— Почему решили, что вражеский я? — спросил удивленно Айван.
— Да ведь узкие штаны на тебе. В узких штанах только врага увидишь.
Айван невольно улыбнулся:
— Неужели и я должен злобу чувствовать к вашим широким штанам?
— Но кухлянка тоже короткая!
— Разве длиной кухлянки измеряется человеческая душа?
— Ведь тупой верх на твоей, шапке!
— Да не тупое то, что под шапкой.
Ответы незнакомца понравились им. Видно, что рассудительный. Такой не станет убивать без причины.
Старик нерешительно заметил:
— Всегда учили нас врагов по одежде узнавать. Не наша на тебе одежда. Вражеская.
— Не знаю, как назвать человека, который предлагал вам видеть в одежде что-то вражеское, — рассмеялся Айван. — Разве кусаются мои узкие штаны? Или душит кого-то моя короткая кухлянка? Да и шапка с моей головы не прыгнет на тебя, оскалив клыки!
В раздумье старик медленно прислонил копье к шатру. Женщины сложили у. ног лук и стрелы. Можно было подъехать.
— Как же будем узнавать врагов? — спросил Татай.
— Врага, всегда узнаю по тому, что он делает, — пожал плечами юноша. Быстро распряг собак и опрокинул нарту.
— Подожди, — удержала его Аинка. — Не заходи в наше жилище…
Вот так! По-прежнему видят в нем врага благодаря одежде.
Айван повиновался и стал молча запрягать собак. Придется в другое селение ехать. Не везде ведь живут люди, которые широту ума соизмеряют с шириной штанов.
— Ты не так понял нас, едущий издалека, — мягко остановил его старик. — Хотели бы мы оказать тебе гостеприимство, но болезни бегают по нашему шатру, как песцы бродячие, — так много и развелось.
Айван удивился. Он слышал о таких селениях. Люди один за другим мрут, и селение становится пустынным. Дедушка Ненек советовал такие селения объезжать подальше — болезни к приезжающим сразу цепляются. Старик угадал его мысли.
— Нет, не умирают в нашем селении. Но вот откуда-то к нам в шатер болезни набежали.
Почему в другие шатры не идут? Ведь хорошие жилища здесь есть — красивые и просторные.
Действительно неказистый шатер. Шкура на сгибах побелела от старости и дождей, потрескалась. Его взгляд остановился на том месте, где кожу срезали полосками — страшный знак голодной жизни!
Айван потрогал срезы рукой. Лайнэ простодушно заметила:
— Шаман говорит: от такой еды болезни только жиреют.
— Это верно, — с горечью подтвердил Айван. — Зачем вы держите болезни в шатре? Выгоните их, — пусть идут в тундру!
Старик покачал головой:
— Приходил шаман Кыкват и по-собачьи вокруг шатра бегал, закрыл внутри все болезни, чтобы по селению не пошли. Одна даже на спину ему прыгнула, разогнуться не давала, невидимой была. Нот какие они сильные и могущественные! Ушел он, нас ругая.