Смеющийся Пеликен
Шрифт:
Если войдешь, на тебя тоже набросятся.
— А вы? Вы ведь тоже не можете войти!
Женщины рассмеялись.
— Наши это болезни, домашние. Вон Татая сколько гложут, привык даже. Все лежал, не вставая.
Айван испытующе взглянул на старика. Тот криво улыбнулся.
— Сегодня крик боевой услышал, молодость вспомнил, поэтому сразу наружу выскочил, про болезни забыв.
Какой крик?
— «Узкоштанный!» В молодости кричали мы: «Бей узкоштанных!»
Все рассмеялись.
Айван осторожно заглянул внутрь. Ничего не видно. Попрятались или невидимые они?
Но если шаман видел, значит болезни есть. Приглядевшись, различил множество блестящих глаз. Притаились.
— Что ж, пожалеют они о том, что другие шатры не выбрали, — решительно сказал.
Достал из поклажи небольшой сверток. Дедушка Ненек, снаряжая в дорогу, кое-чему научил и шкуру бешеного волка подарил.
Этот волк никого не боялся, в селения забегал, на людей кидался. Собаки от него в разные стороны разбегались, поджав хвосты, — даже неустрашимые. Двоих охотников укусил, умерли они потом в страшных мучениях.
Дедушка заговоренной расщепленной стрелой его убил, у отдушины за хвост подвесил.
Потом шкуру снял. Шкура бешеного волка все болезни, как собак, разгоняла. Во время сна Айван под себя ее стелил.
Накинув шкуру на плечи, в шатер вошел. Болезни сразу к стенкам шарахнулись, только шорох пошел — сидят, настороженно глазами поблескивают… Посреди шатра воткнув, копье укрепил. Развернул шкуру волка и, двигаясь по сужающемуся кругу, на копье загнал все болезни. Ворчали и огрызались они, теснясь на. острие, пока ремешками, смоченными кровью росомахи, — перевязывал копье внизу.
Затем с помощью женщин и Татая покрышку снял и жерди на новое место переставил.
Снова натянул покрышку. Стал ремни завязывать.
— Какомэй! — удивленно воскликнула старуха. — Неужели там остались они?
— Если приглядеться внимательно, увидеть можно, — сказал Айван, указывая на копье.
По временам там что-то мелькало, колыхалось в свете потухающего костра.
Лайнэ отпрянула.
— Даже присматриваться не хочу! Пусть замерзнут там.
Девушка благодарно посматривала на Айвана сияющими, как звезды, глазами. Ему нравились ее быстрые, ловкие движения, звенящий смех, розовое нежное лицо.
Его пальцы снова задержались на месте срезанных кусков.
— Это зачем делаете?
Она отвернулась:
— Когда отец был здоров, мы тоже хорошим мясом питались. Но хотя и такую пищу едим, однако живы остаемся. Только долго варить приходится…
Лайнэ вдруг почувствовала желание поделиться своими бедами с этим суровым добрым юношей:
— Ведь давно уже могла в хорошем шатре жить, вкусно питаться. Столько женихов приезжало… Всем отказала. Старшине Амеку отказала. Говорил он: Аинка хорошей младшей женой будет.
Щеки Аинки заалели.
— Не бывать этому! Не хочу! — принялась торбасами снег от расстройства по сторонам разбрасывать. — Сказала уже.
И эта девушка не желает выходить замуж, как его Яри! Может быть, у нее уже есть жених, да никто об этом не знает? Но старуха рассеяла его догадки:
— Не хочет, потому что боится. Ведь нигде не найдет мужа, не бьющего жены. Может, и есть такие, только в других землях живут, наверное. В нашей земле таких нет.
Айван улыбнулся:
— Мой наставник дедушка Ненек ни разу жену свою не ударил, когда жил с ней. Зачем бить женщину? Ведь легкая она. Ее ударишь, а она в другой шатер улетит, к другому мужу. Если бьешь, говорил дедушка Ненек, то надо тяжелую женщину искать, чтобы никуда не улетела.
Рассмеялись все. Даже устанавливающий поодаль полог Татай глухо похохатывал.
— Тяжелую, как моржиха, женщину искать надо! — повторяла Аинка. — Да ведь такая женщина и сама мужа побьет!
— То-то и оно, — сказал Айван. — Никто никого тогда бить не будет, мирно жить станут.
Еще больше понравилась ему девушка. Старшине отказала, а для этого большая смелость нужна. Важным людям разве отказывают? Что за жизнь будет у важных людей, если им будут отказывать?
Полную торбу всякой еды дала ему Яри из кладовых рэккенов. Когда они собирались в путь, сказала:
— Это есть можно. Только приготовленное руками рэккенов лишает ума.
Айван снял с нарты увесистую торбу, отдал старухе:
— Подорожников много дали, тяжело везти.
Лайнэ нерешительно поплелась в полог. Айван затягивал узлы на ремнях, искоса поглядывая на девушку. Потом не вытерпел:
— Почему женихам отказываешь?
— Не нравятся мне, — ответила она быстро, словно ждала вопроса. Но на него не глядела. — Приходят в шатер, с отцом разговаривают на мужском языке, как будто не обо мне совсем. Меня ни о чем не спрашивают, сразу хотят жениться, гогочут. А мне и смотреть на таких не хочется.
Отец спрашивает: почему отказала этому? Ведь много оленей дает за тебя! Говорю: у него ноги больно тонкие. Отец ругается: не на соревнование в беге вызывает тебя, а жениться хочет. В другой раз спрашивает: а этот чем не понравился? Говорю: зубастый он, еще укусит. Опять ругается отец: жениху в зубы не смотрят, стадо оленей его смотрят.
Шелудивый приезжал, с кривым ртом приезжал, с бельмом на глазу приезжал. Всем отказала. Не понравились они. Говорю: девушка тоже выбирать жениха хочет, надо, чтобы он понравился. Мать ругается: жених не кухлянка и не торбаса новые, чтобы нравиться. Отец сердится, мать сердится, женихи очень сердятся.
Решили соревнование устроить: кто из женихов на бегу вешала перепрыгнет, тот и женится на мне. Почему такое условие, думаю? Пусть тот, кто перепрыгнет, на вешалах и женится. Говорят мне: стань на вешалах и того, кто перепрыгнет, молотком ударишь, себе в мужья возьмешь. Отвечаю я: зачем мужа будущего молотком бить? Лучше того ударю, кого в мужья не хочу. Согласились женихи, каждый думал, что его выберу. Вот состязания начались. Как подбежит кто-нибудь к вешалам, прыгать станет, а я того молотком и ударю.