Смирновы. Хроники частной жизни
Шрифт:
Далее у крыльца нарисовался страшный гость – дядя Миша Шишкин, безногий, всегда пьяный, с папироской в зубах и плохими словами на языке. Рыжий Валя Морковкин из соседского дома, Любочки товарищ и друг, говорил, что «дядька Мишка психический» и у него даже справка есть. «Психический» инвалид Шишкин прикатил на тележке с колесиками и покричал со двора:
– Эй, есть дома кто?!
Хотя видел, что терраса полна народу.
Братья подняли калеку вдвоем, внесли на террасу, усадили в венское полукреслице с подлокотниками. Лидия поставила перед ним бутылку «Столичной» и маленькую стопку стеклянную, Евгения – мраморную пепельницу.
Любочка незаметно выбралась с терраски, ушла в свою с бабушкой «круглую» комнату. По правде, комнатка на боку дома была не круглой, но пятиугольной, с четырьмя окошками, наверху заканчивалась шатровой башенкой и по-взрослому называлась почему-то «фонарем».
Бабушка сидела на диване в очках, штопала чулок, надев его для удобства на большой деревянный гриб. Любочка пристроилась к ней под бочок с Тимофеем и потрепанным «Путешествием Нильса». Кусты жасмина и сирени подступали к окнам, создавая полумрак. Горела настольная лампа под матовым стеклянным абажуром, очерчивая светом уютный круг. Взрослый, чужой и непонятный мир остался за его пределами. Там были Шишкин и Вольдемар Августинович, громкие голоса на терраске, настойчивые трели распевающегося к ночи соловья.
Любочка так и заснула с книжкой в руках, не услышав, как заглядывал братец, как пришла мама, и они с бабушкой будили ее, смеялись, раздевали, целовали и укладывали в постель. Снились ей лужайка в солнечных пятнах и нестрашное безногое привидение, жившее на цепи в собачьей будке и питавшееся цветущими вокруг в избытке ландышами.
…
Посиделки затянулись за полночь.
Коля Храмцов давно отправился домой, к строгой своей зубной врачихе. За Мишкой Шишкиным прибежала встревоженная супруга. Она пришла со смены, с текстильной фабрики, и не найдя мужа дома, отправилась, как водится, искать по соседям. Вовремя явилась – Михаил уже лыка не вязал, клевал носом. Очнувшись, мычал матерное, ронял пепел и папироски на пол, да и сам все норовил следом отправиться. Братья Смирновы поглядывали снисходительно, жены их, особенно Евгения, – с брезгливостью.
Шурка, крупная грудастая баба, охая и причитая над спутником жизни, вынесла его с крыльца и усадила в древнюю детскую коляску, предназначенную для транспортировки загулявшего супруга.
Мишку багажный способ доставки устраивал и даже забавлял. Промычавшись и отхаркавшись, он схватился для устойчивости за борта экипажа и попытался выразить радость в песне:
– Из-за оооострова на стрррежень, ннна прстор … ррычной ввлны!..
– заревел он внезапным хриплым басом.
Икая в такт ухабам тропинки, невидимой почти в сгущающейся темноте, голос его исчезал вдали, но какое-то время влетало еще в распахнутую дверь.
– Ввыпл-вали! рраспсссные! Сттеньки Раз-зина чччч!лны!..
– Я на месте Шурки давно бы его в набежавшую волну отправил, – задумчиво протянул младший Смирнов.
– Мы тоже хороши, – самокритично отозвался старший, – что ж теперь, нас в Мезню побросать с обрыва? А, Лидуся?
Та пренебрежительно отмахнулась от раскисшего профессора.
– Пойдем, Женюра, на воздухе посидим, – позвала невестку, – пусть их, дураков.
Евгения взглянула на мужа, тот отпустил ее снисходительным кивком.
– Иди-иди, продышись, – прокомментировал Смирнов-старший. – Хоть ты не лошадь, но и тебе вреден никотин.
– Язык твой – помело! – в сердцах отозвалась Лидия, вставая с места и засовывая в карман жакета папиросы и коробок спичек.
Когда Лидия вышла, Владимир добавил:
– Одна у попа жинка, да и та последняя.
Обнял рядом сидящего младшенького братика, за широкие плечи, и запели они вполголоса, чтобы детей не растревожить.
Дивлюсь я на небо
Тай думку гадаю.
Чому я не сокiл,
Чому не лiтаю?..
– Скажи мне, Володька, – вдруг спросил Николай, – что это мы давно ракеты не запускаем, науку и промышленность наши дискредитируем?
– Тсс! По секрету скажу, – ответствовал шепотом Владимир, – принципиально новая серия кораблей к запуску готовится. В рамках боевого применения космических аппаратов разрабатываем стыковку на орбите. Следи за новостями!
– Скоро и на Марсе высадимся, – весело добавил он, – будем там целину поднимать. Но ни слова никому, государственная тайна!
Он снова обнял брата и они, не сговариваясь, грянули бравурно, хоть и в полголоса:
Заправлены в планшеты
Космические карты,
И штурман уточняет
Последний раз маршрут –
Давайте-ка ребята
Закурим перед стартом,
У нас еще в запасе
Четырнадцать минут!..
…
Лидия с Евгенией расположились на лавочке с высокой спинкой, вросшей гнутыми ножками в землю под раскидистой старой березой.
Меж темными кронами светлело июньское небо, шелестели ветви, пощелкивал соловей, белели в туманных сумерках плотно усыпавшие кусты цветки махрового шиповника.
Вдалеке на железной дороге гуднула поздняя электричка.
– Подмосковные вечера… – Проговорила Женя.
– Да, холод, комары, – отозвалась, закуривая очередную папиросу, невестка и плотней запахнула связанный из заграничной шерсти жаккардовый жакет. Она родилась и выросла в благодатной, щедро согретой солнцем местности и не одобряла прохладную сыроватую погоду: жаловалась, зябла, простужалась. Отчасти потому и настояла, чтобы драгоценный младенец Николенька был взращен в тепле и выкормлен дарами южной земли.
– Надо что-то с этим делать, – вдруг резко заявила она.
– С чем? – не поняла Евгения.