Смоленский поход
Шрифт:
Выслушав сбивчивый рассказ парламентеров, я замысловато выругался. Это же надо так хитроумно продумать план, героически разгромить врага, а затем эпичнейшим образом сесть в лужу!
— Вот что казаки, — устало проговорил я, — если хотите жить, то сдавайтесь. Выдадите мне Кирю и тех кто с ним вернулся. Они на меня покушались, их простить не могу, а прочих помилую. Все добро что у вас осталось, сдадите без обману до полушки, за то что намеревались от своего царя обороняться. Кто не хочет к себе домой возвращаться голым и босым, пусть идет ко мне на службу. Я по весне пойду Смоленск воевать, так что возьму всех. Кто не хочет пусть убирается, только пешком и без оружия. Я все сказал, ступайте.
Проговорив это, я отвернулся от парламентеров и выдохнул еле слышно: — «Михальского ко мне!»
Первый настоящий боевой поход у Федора выдался удачным. Сотника Михальского со всеми его людьми присоединили к татарскому полку царевича Арслана. Корнилий был в сем полку царским приставом.
— Мы когда Коломну взяли, то захватили первого воеводу здешнего князя Долгорукова и епископа, а второй воевода заперся в этой башне. Мы двери выломали, а его здесь и нет. Думай Федя, примечай, как то ведь он ушел?
Федьке было, хоть убей непонятно, с кем это его сотник брал Коломну, да еще захватил Долгорукова, которого недавно назначили воеводой в Казань, но он помалкивал и искал. Вскоре его поиски привели к успеху. В углу каменной клети служившей как видно спальней для беглой царицы была маленькая дверь, ведущая в крохотный чулан. Сотник осмотрел его, но, не заметив ничего подозрительного, пошел искать дальше. Федор же приметил крохотный клочок ткани, зацепившийся за щепку между грубо тесаными половицами и хорошенько приглядевшись, обнаружил люк. Вместе с Корнилием они поддели его лезвиями кинжалов и приподняв, увидели подземный ход, в который, хотя и не без труда, мог пройти взрослый мужчина. Кликнув остальных, они запалили факелы и шагнули навстречу неизвестности. Шли довольно долго, так что факелы почти успели прогореть, и вышли за посадом у ничем неприметного куста ракиты. Корнилий и Ахмет внимательно осмотрели следы на снегу и пришли к выводу, что они принадлежат пятерым мужчинам и двум женщинам. Дальше следы привели их в небольшую балку, укрытую со всех сторон от посторонних глаз. На дне этой балки лежал присыпанный снегом мертвец. Вокруг было много следов от лошадиных копыт.
— Надобно лошадей, — задумчиво произнес сотник и неожиданно достал пистолет и выпалил в воздух.
Федор удивился было поступку Михальского, но скоро появились их холопы с лошадьми, и можно было продолжать преследование. «Заранее условились», подумал парень, но ничего ни говоря, вместе со всеми вскочил в седло. Следы, оставленные беглецами, четко выделялись на снегу, и ратники пришпорили лошадей. Скакали долго, пока не начало смеркаться. Не чего было и думать, чтобы продолжать поиски в сгущавшихся сумерках, к тому же все устали и хотели есть. Корнилий ругнулся, и приказал было оставить поиск до утра, но проголодавшемуся Федьке внезапно почудился запах дыма. Ни слова не говоря он тронул сотника за плечо и показал ему направление. Тот поначалу не понял, но потом как видно тоже услышал запах и кивнул. Дальше шли пешком пробираясь в сугробах пока не вышли к ложбине, на дне которой мерцал огонек. Похоже, беглецы готовили что-то на костре. Слышался чей-то говор и, тихонько хныкал ребенок. Повинуясь взмаху руки сотника, преследователи разделились и, не говоря друг другу ни слова, стали окружать беглецов. Вскоре плач прекратился, как видно ребенок уснул. Прекратился и говор взрослых, жмущихся в попытке согреться к костерку. Вокруг сгустилась непроглядная тьма, и лишь неровное пламя освещало лица усталых людей неподозревающих, что они окружены. Федька был уже совсем рядом с ними и, затаив дыхание, ждал сигнала к атаке. Несмотря на напряженное ожидание свист сотника раздался внезапно, и боярский сын вместе с остальными ратниками кинулся вперед. Хотя беглецов застали врасплох, они оказали отчаянное, хотя и безнадежное, сопротивление. Кто-то бросился на Панина в темноте, и по кольцам его байданы звякнуло лезвие. Федька резко отшатнулся махнув чеканом в ответ и тот с противным чавканьем вошел в чью то плоть. Раздался истошный женский крик и тут же заплакал ребенок. Наконец кто-то подбросил сучьев в огонь, и Федор увидел связанного и залитого кровью казака в богатом кафтане, двух католических монахов, и двух валяющихся на снегу убитых, один из которых был с пробитой Федькиным чеканом головой. Еще там было две женщины, одна из которых с ужасом смотрела на них, прижимая к себе плачущего ребенка, а вторая лежала без чувств.
— Пани Марина, — поклонился сотник женщине с ребенком, — обещайте, что не станете бежать, и мы не станем вас связывать.
Та ничего не сказала в ответ, лишь судорожно кивнув. Корнилий как видно счел, что этого довольно и они потащили связанных врагов к лошадям. Перекинув их через седло, они двинулись в Коломну, с трудом отыскивая в темноте собственные следы.
Вернувшись в город уже утром, донельзя усталые и измученные они представили своих пленников перед царем. Государь, поняв кого ему привели, очень обрадовался. Обняв и расцеловав сотника, он снял с себя шубу и накинул ему на плечи. Потом посмотрев на Федьку, усмехнулся и нахлобучил на него свою шапку.
— Никита, — закричал государь своему кравчему, — неси вина и денег награждать буду!
Вельяминов тут же стал наливать вино в серебряные чаши и передавать государю, а тот подавать их всем участникам погони. Те в ответ кланялись и, поблагодарив, выпивали, причем хитрый Ахмет, тут же сунул чару себе за пазуху.
— И правильно, — засмеялся государь, — берите все, жалую!
Каждому участнику погони, включая холопов, достались чаши разного размера и ценности, тут уж кому как повезло. Федьке и Корнилию видимо как начальным людям поднесли золотые, причем сотнику целый кубок. Помимо этого все получили награду деньгами, рядовые по пяти ефимков, Федька десять, а сколько получил сотник, государь не объявлял. Все это время он не обращал на пленников ни малейшего внимания, будто их и не было тут. Наконец, закончив с награждением царь бегло посмотрел на них будто они не вызвали в нем никакого интереса. Так ни слова не сказав, ни Заруцкому, ни Марине государь собрался выйти, и лишь проходя мимо стоящего последним монаха с низко опущенной головой, что-то произнес на каком-то тарабарском языке. Если бы Федька знал латынь, он удивился бы еще больше, потому что государь сказал:
— Падре Игнасио, вы не представляете, как я рад вас видеть!
Узнав, что Заруцкому с Мариной удалось бежать, я не отчаивался. Татары хорошие следопыты и должны настичь беглецов. На худой конец, если они избегнут Арслана, то должны наткнуться на войско Бутурлина, которое я специально отправил на такой случай. Но когда утром меня известили что Михальский захватил Заруцкого и Марину я вздохнул с облегчением. Мне с самого начала было ясно, что бояре в думе будут стараться преувеличить любой мой промах и преуменьшить успех. Особенно после того как я жестоко по их меркам наказал Салтыкова. Так что если бы Мнишек с сыном удалось бежать, никто бы и не заметил разгрома воровских казаков. Так что радость моя была неподдельной, а щедрость искренней. Чаша вина из царских рук это очень большая награда, даже боярам на пиру жалуют не из рук, а со стола. Плюс к тому сама чаша и деньги. Вельяминов немного кривился, глядя как я раздаю добро. Будь мы в Москве, он нашел бы для такого дела посеребрённые кубки, какими жалуют крымских послов. В принципе в другое время я бы с ним согласился, но сегодня скопидомничать нельзя.
На пленных стараюсь не смотреть, делая вид, что они мне не интересны. Однако интерес у меня есть. Сейчас их разведут по разным камерам, и мы начнем следствие. Везти их в Москву пока рано. Там от боярских забот пленники и помереть могут безвременно, а мне это пока не надо. Все же взгляд нет-нет скользит по их согнутым фигурам. Справа стоит на коленях связанный и окровавленный Заруцкий, ни смотря ни на что взгляд его не сломлен. Интересно как он оказался один, без сторонников и помощников? Должны же у него были быть верные люди. Марина стоит прямо, прижимая к себе ребенка, и пытается держаться с достоинством. Воренок по малолетству ничего не понимает, но куксится. Впрочем, это понятно дети они иногда как животные чуют недоброе. Кстати, мамаша его дама, скажем так, на любителя. Я ее раньше представлял себе больше по советским экранизациям «Бориса Годунова» где актрис приглашали весьма фактурных. Реальность же имела маленькие глаза, крючковатый нос и крайне не выразительную внешность. Впрочем, поспешное бегство и отсутствие времени для прихорашивания из любой красавицы может сделать серую мышку. Ну, почти из любой, так что я понимаю, почему первый Лжедмитрий закрутил с Ксенией. Я бы на его месте не сомневался ни минуты. И уж точно между ним и этой шляхтянкой вряд ли могла случиться любовь, нет там что-то иное. Там любовь с интересом.
Однако, на счет глаз я, кажется, погорячился. Да они не велики, но в них горит огонь. Полячка не сводит с меня глаз и, кажется, вот-вот прожжет дыру в моем зипуне, но я не обращаю на это ни малейшего внимания. Во первых надеюсь это выведет ее из равновесия, а во вторых есть среди ее свиты люди лично для меня куда более интересные. Придворная дама ее, меня не занимает, а вот монахи очень даже, потому что кто-то из них, скорее всего, и изготовил яд. Особой пикантности этой ситуации добавляет то что одного из монахов я уже встречал.
— Падре Игнасио, вы не представляете, как я рад вас видеть! — произношу я вкрадчивым голосом.
— Не сомневаюсь ваше величество, — распрямляется спина бывшего духовника моего кузена, — вы можете мне не верить, но я тоже рад видеть вас в добром здравии.
— Ну как я могу сомневаться, — отвечаю я своему давнему знакомому, и обернувшись к стоящим на строже стрельцам командую, — этого ко мне. Да отца Мелентия кликните.
Через некоторое время в моих покоях появляется кандидат в духовники, и я отпускаю стражу приказав развязать иезуита. Стрельцы мнутся, но не смеют перечить и, исполнив мой приказ выходят.