Смотри на меня

Малиновская Маша

Мне кажется, я вот-вот задохнусь от избытка ощущений. Он и правда действует совсем иначе, не так, как в наш первый раз. Нет той осторожной мягкости, больше напора.

Егор тянет вниз мои трусики и широко разводит ноги, смотрит туда несколько мгновений, заставляя меня ощутить жгучее смущение. Слишком откровенно, слишком для меня смело. И, думаю, это ещё далеко не всё его «по-взрослому».

Медленно проводит пальцами, размазывая скопившуюся влагу, отчего под коленями у меня стягивает сладким спазмом

мышцы. Хочется свести ноги и прогнуться, но Егор второй рукой держит моё колено широко раскрытым.

Несколько секунд ему требуется, чтобы расстегнуть свои джинсы и надеть презерватив, а мне в эти секунды попытаться вдохнуть поглубже.

Зажмуриваюсь от страха, когда он подтягивает меня за бёдра ближе и заставляет лечь на спину, а сам опирается одной рукой рядом, второй направляя себя. Но входит плавно, хоть и туго.

Я думала, после первого раза больше не будет больно. Но ошиблась. Конечно, боль не такая резкая и интенсивная, но в первые секунды мне очень хочется, чтобы он вытащил. Но уже спустя несколько мягких толчков меня отпускает, мышцы внутри расслабляются, хотя по-прежнему я ощущаю плотную наполненность.

— Привыкла? — выдыхает напряжённо мне в ухо.

— Вроде бы, — ответить получается сдавленно.

— Хорошо.

И это «хорошо» как старт. За несколько движений Егор так увеличивает темп, стискивая пальцами мои раскрытые бедра, что я выпадаю из реальности. Невероятное острое чувство, когда не принадлежишь себе, когда ощущения по грани, когда власть над ситуацией в его руках.

Он сводит мои ноги и кладёт себе на одно плечо, подтягивая меня ещё ближе. Двигается быстро и глубоко, заставляет дышать тяжело и часто. Я ничего не контролирую, только принимаю его, подчиняясь.

Вертинский вдруг тормозит и выходит из меня, помогает подняться и ставит на ноги, на которых я бы ни за что сейчас не устояла, не держи он меня крепко. Разворачивает, заставляя упереться руками в стол, и снова толчком бёдер оказывается внутри. И снова всё на пределе. По-взрослому, как и обещал. Не жалеет, затягивая в нескончаемый дикий круговорот.

Свои ощущения мне проанализировать сложно. Они незнакомые и их слишком много.

Всё совсем не так, как было в первый раз. Егор словно другой.

Он кладёт мне ладонь на затылок, зарываясь пальцами в волосы, вжимается бёдрами особенно сильно и с низким стоном замирает.

Я дышу надсадно, внутри всё пульсирует. Мне вроде бы и легче, что он закончил терзать меня, но я ощущаю пустоту.

— Прости, Конфета, я был на взводе, — говорит хрипло, вытаскивая член. — Сейчас займусь тобой.

Звучит как угроза, от которой внутри внизу живота усиливается давление.

— Это не обязательно, — получается сдавленный писк какой-то.

Вертинский лишь хмыкает. Подхватывает меня, ещё не отдышавшуюся, поперёк

и относит на постель. Распластывает и накрывает собой. Несколько поцелуев и он снова во мне. На этот раз движения плавные и тягучие, глубокие, медленные. Каждый толчок вызывает тёплую волну, запускает какую-то химическую реакцию во мне, нагнетающую тепло внизу живота и в груди.

— Давай, Юля, для меня, — смотрит в глаза, держит рукой за подбородок, не давая отвернуться.

Не совсем понимаю его просьбу. Чего именно хочет? Что я должна сделать для него?

Этот темп, эти его медленные движения будто разжигают во мне что-то, медленно, но упорно раздувают пламя, которое вдруг вспыхивает и разливается по всему телу. Каждая мышца, каждая клетка возгорается и плавится. Я выгибаюсь и так замираю, чувствую, что лицо становится мокрым от слёз. Как давно они катятся? Мне ведь не больно.

В себя я прихожу долго. Просто лежу на постели, свернувшись клубком, и слушаю собственное дыхание. Чувствую такое опустошение, будто все мысли и ощущения враз улетучились.

Егор встал с кровати, не знаю, что он делает в данный момент. Я слишком выжата, чтобы попытаться понять это.

— Замерзла? — присаживается рядом на постель и проводит ладонью по моему бедру.

— Нет.

Мне не холодно, просто мурашки по коже ещё от пережитых ощущений не прошли. Егор ложится рядом на постель. Он полностью обнажён, но в данный момент меня это совершенно не смущает. Эмоции ещё не вернулись, из выжег оргазм.

— Ты даже не спросишь, кто победил в гонке?

— Мне это не интересно. Ты живой — это главное.

— Я пришёл раньше на четыре секунды, и это многим не понравилось. Но чмошник дал слово, это все слышали. И всё же для профилактики пришлось ему напомнить прямо там, на финише.

— Вы снова подрались? — приподнимаюсь на локте, удивлённо глядя на Вертинского.

— Просто чуть размялись после заезда, — ухмыляется, опуская жадный взгляд на мою колыхнувшуюся при движении грудь.

Егор сейчас спокоен и расслаблен, таким он мне кажется привычнее. Даже во взгляде я могу рассмотреть знакомую нотку теплоты и смешинку, узнаю улыбку. Только лишь с разницей, что мы оба обнажены.

Существенной такой разницей.

— Отдохнула? — Егор ведёт пальцем по моему бедру, и я уже хочу просить дать мне ещё немного времени на передышку, как звонит его телефон.

— Уже четвёртый раз, — вздыхает он и встаёт, — надо глянуть, кто там.

Сейчас он ответит, и у нас снова будет секс. Мне тоже хочется, пусть всё и саднит внутри. Большая уж слишком нагрузка.

Наверное, потом мы поговорим. Может даже не сегодня. Решим, что со всем этим делать.

— Мне надо уехать, — Вертинский отбивает звонок и начинает быстро одеваться.