Смотри на меня
Шрифт:
— Какого чёрта ты тут забыла?
— Я… — всё, что хотела сказать, вдруг застряёт в горле. — Егор, не ходи туда вечером. Пожалуйста. Это очень опасно.
— Я у тебя спросить забыл, что мне делать. Иди, Юля, к себе. Ну или куда там тебе нужно.
Внутри поднимается жгучая волна обиды. За что он так со мной? Почему гонит? Неужели та духовная близость, что была между нами, вот так враз улетучилась? Если бы я только знала, что потеряю его, что наша дружба превратится в пепелище, я бы
Мне сейчас до безумия хочется обнять его, хочется прижаться к груди и услышать, как спокойно и размеренно стучит сердце. Хочется услышать это его «Не дрейфь, Конфета, всё пучком».
Он смотрит выжидательно. Хочет, чтобы ушла. Гонит меня. А у меня в груди горит, не могу я уйти.
— Егор, пожалуйста, давай поговорим, — стараюсь говорить ровно, но чувствую, как в горле начинают першить слёзы. — Почему ты так со мной? Что я сделала не так, скажи? Я обещала, что всё будет по-прежнему. Разве я не пытаюсь держать слово?
— Уйди, Юля!
Он отворачивается к окну и запускает пальцы в волосы, сжимает голову ладонями.
— Не могу, пока ты не объяснишь, что происходит, — делаю к нему шаг и кладу ладонь на плечо.
Это срабатывает как щелчок. Он резко разворачивается, и я едва сдерживаю вскрик, когда оттесняет меня к стене. Пульс у него на максимум, во взгляде сумасшествие. Я задерживаю дыхание, вжавшись спиной в стену, и испуганно смотрю ему в глаза.
— Что происходит? Ты серьёзно? — голос севший, с едва сдерживаемой злостью. — Ты правда не понимаешь?
Сглатываю вдруг ставшей такой вязкой слюну, сердцебиение вот-вот начнёт крошить рёбра.
— Не могу я дружить с тобой больше, Конфета, — говорит обманчиво-спокойно. — Не могу, сечёшь? Потому что кровь вскипает, когды ты рядом. Даже когда думаю о тебе.
Удар его ладони приходится на стену рядом с моей головой, заставляя зажмуриться и вздрогнуть.
— Ты всё сломала! Какого хрена, Конфета? Зачем ты полезла ко мне со своей просьбой? — его дыхание обжигает, оно слишком близко. — Ты мне мозг сожгла к херам, понимаешь?
Грудь будто тисками сдавили. Ни вдохнуть, ни выдохнуть. В пальцы пробралась дрожь от его горячих слов и дикого взгляда.
— Прости, — шепчу, но его это злит ещё больше, кажется.
— Простить? Юля, ты меня друга близкого лишила, заставив хотеть тебя так, что дым из ушей. Я скучаю, понимаешь, Конфета? Но хочу я тебя сильнее.
Столь болючая откровенность сносит голову. Я ведь запретила себе даже думать в эту сторону. Нельзя. Будет только боль. Егор не из тех, кому вообще нужны отношения. Я же знаю его.
— Так что лучше не дразни меня, Конфета. Убирайся, пока я тебя не сожрал. Иначе натворю, что за всю жизнь себя простить не смогу, — делает шаг
Я в шоке бросаюсь к двери. Колени дрожат, пальцы онемели. Слишком много эмоций, слишком много Егора. Он не в себе. Мне попросту страшно.
— Пожалуйста, не ходи сегодня, — оборачиваюсь у двери, пытаясь совладать с собой.
— Вон, я сказал!
И я всё-таки сбегаю под треск сломанного стула. И нашей дружбы.
12
Вбежав в комнату, падаю на постель и захожусь в рыданиях так, что потом не могу сделать полноценный вздох.
Кошмар! Ну какой же кошмар! Как я хочу закрыть глаза и открыть их две недели назад перед вечеринкой. Остаться дома. Заболеть гриппом или, может, упасть на скользкой дорожке и сломать руку. Но остаться дома! Чтобы озабоченный мудак не опоил меня и не сфотографировал полуголую. Чтобы из моего рта не вырвалась та тупая просьба.
Вернуть как было! Не чувствовать этого смерча в груди! Не бежать босиком по осколкам разбившейся дружбы.
Где моя волшебная фея-крёстная? Я хочу на две недели назад!
Других отношений между нами с Егором быть не может. Я слишком хорошо знаю его, а он меня. Да и слов любви я не услышала. Только «хочу». У него ведь всегда это «хочу» на первом месте. А мне потом что делать? Когтями душу вспорит и так и оставит. Пойдёт себе дальше со своим «хочу», а я буду годами по кускам себя собирать. Это больно. Я видела, как подобное происходило с моей двоюродной сестрой, как красивая, полная сил девушка превратились в бледную моль с потухшим взглядом.
Мне жаль себя. Мне страшно с ним. Я готова что угодно доверить Егору, даже жизнь, но не сердце.
Я плачу так долго, что проваливаюсь в тяжёлый вязкий сон, из которого и вынырнуть трудно, и глубоко уснуть невозможно. Открываю глаза уже когда на улице совсем темно. Смотрю на часы, почти девять вечера.
Оставить всё так я не могу. Ему плохо, нервы на пределе, натворит ошибок. А если что-то случится на гонке, как мне это потом пережить? Я должна быть там, не смогу сидеть взаперти.
— Мне надо туда, вы знаете, как это место называется и как туда попасть? — совладав с остатками сна, поднимаю отёкшее из-за слёз лицо с подушки и спрашиваю у девчонок.
Лиля и Наташа сидят за столом и что-то пишут под настольной лампой. Тут же откладывают ручки, отодвигают ноутбук и поворачиваются ко мне. Искренне переживают, вижу. Даже Лиля, с которой Егор так по-свински поступил.
— Приводи себя в порядок, сейчас попробуем разобраться, — отвечает мне Наташа.
Она всегда такая спокойная и уравновешенная, мне бы поучиться у неё. Решения принимает с холодной головой.