Древней греческой старухе, Если б она домогалась моей любви
Подражание Катуллу
Отстань, беззубая!.. твои противны ласки!С морщин бесчисленных искусственные краски,Как известь, сыплются и падают на грудь.Припомни близкий Стикс и страсти позабудь!Козлиным голосом не оскорбляя слуха,Замолкни, фурия!.. Прикрой, прикрой, старуха,Безвласую главу, пергамент желтых плечИ шею, коею ты мнишь меня привлечь!Разувшись, на руки надень свои сандальи;А ноги спрячь от нас куда-нибудь подалей!Сожженной в порошок, тебе бы уж давноВо урне глиняной покоиться должно.
Пастух, молоко и читатель
Басня
Однажды нес пастух куда-то молоко,Но так ужасно далеко,Что уж назад не возвращался.Читатель! он тебе не попадался?
любо сердцем отдохнуть;Смотреть, как зреет хлеб насущныйИль как мостят широкий путь.Уму легко, душе отрадно,Когда увесистый, громадный,Блестящий искрами гранитВ куски под молотом летит…Люблю подсесть подчас к старухам,Смотреть на их простую ткань.Люблю я слушать русским ухомНа сходках родственную брань.Вот собралися: «Эй, ты, леший!А где зипун?» – «Какой зипун?»«Куда ты прешь? знай, благо, пеший!»«Эк, чертов сын!» – «Эк, старый врун!»………………………………………………………………………………………………И так друг друга, с криком вящим,Язвят в колене восходящем.………………………………………………………………………………………………
13
Здесь помещается только отрывок недоконченного стихотворения, найденного в сафьяновом портфеле Козьмы Пруткова, имеющем золоченую печатную надпись: «Сборник неоконченного (d'inachev'e) № 2».
Блестки во тьме
Над плакучей ивойУтренняя зорька…А в душе тоскливо,И во рту так горько,Дворик постоялыйНа большой дороге..;А в душе усталойТайные тревоги.На озимом полеПсовая охота…А на сердце болиБольше отчего-то.В синеве небеснойПятнышка не видно…Почему ж мне тесно?Отчего ж мне стыдно?Вот я снова дома;Убрано роскошно…А в груди истомаИ как будто тошно!Свадебные брашна,Шутка-прибаутка…Отчего ж мне страшно?Почему ж мне жутко?
Все стою на камне, —Дай-ка брошусь в море…Что пошлет судьба мне,Радость или горе?Может, озадачит…Может, не обидит…Ведь кузнечик скачет,А куда – не видит.
Мой сон
Уж солнце зашло; пылает заря.Небесный покров, огнями горя,Прекрасен.Хотелось бы ночь напролет проглядетьНа горнюю, чудную, звездную сеть;Но труд мой усталость и сон одолетьНапрасен!Я силюсь не спать, но клонит ко сну,Воюся, о музы, вдруг я заснуСном вечным?И кто мою лиру в наследство возьмет?И кто мне чело вкруг венком обовьет?И плачем поэта в гробу помянетСердечным?Ах! вот он, мой страж! милашка луна!..Как пышно средь звезд несется она,Блистая!..И, с верой предавшись царице ночей,Поддался я воле усталых очей,И видел во сне, среди светлых лучей,Певца я.И снилося мне, что я тот певец,Что в тайные страсти чуждых сердецСмотрю яИ вижу все думы сокрытые их,А звуки рекой из-под пальцев моихТекут по вселенной со струн золотых,Чаруя.И слава моя гремит, как труба,И песням моим внимает толпаСо страхом.Но вдруг… я замолк, заболел, схоронен;Землею засыпан; слезой орошен…И в честь мне воздвигли семнадцать колоннНад прахом.И к Фебу предстал я, чудный певец.И с радостью Феб надел мне венецЛавровый.И вкруг меня нимфы теснятся толпой;И Зевс меня гладит всесильной рукой;Но – ах! – я проснулся, к несчастью, живой,Здоровый!
14
Напоминаем, что это стихотворение написано Козьмою Прутковым в момент отчаяния и смущения его по поводу готовившихся правительственных реформ. ((См. об этом в «Биографических сведениях».)
Предсмертное
Найдено недавно, при ревизии Пробирной Палатки, в делах сей последней
Вот час последних сил упадкаОт органических причин…Прости, Пробирная Палатка,Где я снискал высокий чин,Но музы не отверг объятийСреди мне вверенных занятий!Мне до могилы два-три шага…Прости, мой стих! и ты, перо!И ты, о писчая бумага,На коей сеял я добро!Уж я потухшая лампадкаИль опрокинутая лодка!Вот, все пришли… Друзья, бог помочь!.Стоят гишпанцы, греки вкруг…Вот юнкер Шмидт… Принес ПахомычНа гроб мне незабудок пук…Зовет Кондуктор… Ах!..
Необходимое объяснение
Это стихотворение, как указано в заглавии оного, найдено недавно, при ревизии Пробирной Палатки, в секретном деле, за время управления сею Палаткою Козьмы Пруткова. Сослуживцы и подчиненные покойного, допрошенные господином ревизором порознь, единогласно показали, что стихотворение сие написано им, вероятно, в тот самый день и даже перед самым тем мгновением, когда все чиновники Палатки были внезапно,
в присутственные часы, потрясены и испуганы громким воплем: «Ах!», раздавшимся из директорского кабинета. Они бросились в этот кабинет и усмотрели там своего директора, Козьму Петровича Пруткова, недвижимым, в кресле перед письменным столом. Они бережно вынесли его в этом же кресле, сначала в приемный зал, а потом в его казенную квартиру, где он мирно скончался через три дня. Господин ревизор признал эти показания достойными полного доверия по следующим соображениям: 1) почерк найденной рукописи сего стихотворения во всем схож с тем несомненным почерком усопшего, коим он писал свои собственноручные доклады по секретным делам и многочисленные административные проекты; 2) содержание стихотворения вполне соответствует объясненному чиновниками обстоятельству, и 3) две последние строфы сего стихотворения писаны весьма нетвердым, дрожащим почерком, с явным, но тщетным усилием соблюсти прямизну строк; а последнее слово: «Ах!» даже не написано, а как бы вычерчено густо и быстро, в последнем порыве улетающей жизни. Вслед за этим словом имеется на бумаге большое чернильное пятно, происшедшее явно от пера, выпавшего из руки. На основании всего вышеизложенного господин ревизор, с разрешения министра финансов, оставил это дело без дальнейших последствий, ограничившись извлечением найденного стихотворения из секретной переписки директора Пробирной Палатки и передачею оного совершенно частно, через сослуживцев покойного Козьмы Пруткова, ближайшим его сотрудникам. Благодаря такой счастливой случайности это предсмертное знаменательное стихотворение Козьмы Пруткова делается в настоящее время достоянием отечественной публики. Уже в последних двух стихах 2-й строфы, несомненно, выказывается предсмертное замешательство мыслей и слуха покойного; а читая третью строфу, мы как бы присутствуем лично при прощании поэта с творением его музы. Словом, в этом стихотворении отпечатлелись все подробности любопытного перехода Козьмы Пруткова в иной мир, прямо с должности директора Пробирной Палатки.
Стихотворения, не включавшиеся в собрание сочинений Козьмы Пруткова
Эпиграмма № II
Мне, в размышлении глубоком,Сказал однажды Лизимах*:«Что зрячий зрит здоровым оком,Слепой не видит и в очках!»
К толпе
Клейми, толпа, клейми в чаду сует всечасныхИз низкой зависти мой громоносный стих:Тебе не устрашить питомца муз прекрасных.Тебе не сокрушить треножников златых!..Озлилась ты?! так зри ж, каким огнем презренья,Какою гордостью горит мой ярый взор,Как смело черпаю я в море вдохновеньяСвинцовый стих тебе в позор!Да, да! клейми меня!.. Но не бесславь восторгомСвоим бессмысленным поэта вещих слов!Я ввек не осрамлю себя презренным торгом,Вовеки не склонюсь пред сонмищем врагов:Я вечно буду петь и песней наслаждаться,Я вечно буду пить чарующий нектар.Раздайся ж прочь, толпа!.. довольно насмехаться!Тебе ль познать Пруткова дар?!Постой!.. Скажи: за что ты злобно так смеешься?Скажи: чего давно так ждешь ты от меня?Не льстивых ли похвал?! Нет, их ты не дождешься!Призванью своему по гроб не изменя,Но с правдой на устах, улыбкою дрожащих,С змеею желчною в изношенной груди,Тебя я наведу в стихах, огнем палящих,На путь с неправого пути!
Возвращение из Кронштадта
Еду я на пароходе,Пароходе винтовом;Тихо, тихо все в природе,Тихо, тихо все кругом.И, поверхность разрезаяТемно-синей массы вод,Мерно крыльями махая,Быстро мчится пароход.Солнце знойно, солнце ярко;Море смирно, море спит;Пар, густою черной аркой,К небу чистому бежит…На носу опять стою я,И стою я, как утес,Песни солнцу в честь пою я,И пою я не без слез!С крыльев [15] влага золотаяЛьется шумно, как каскад,Брызги, в воду упадая,Образуют водопад, —И кладут подчас далекоМного по морю следовИ премного и премногоСтруек, змеек и кругов.Ах! не так ли в этой жизни,В этой юдоли забот,В этом море, в этой призмеНаших суетных хлопотМы – питомцы вдохновенья —Мещем в свет свой громкий стихИ кладем в одно мгновеньеСлед во всех сердцах людских?!Так я думал, с пароходаБыстро на берег сходя;И пошел среди народа,Смело в очи всем глядя.
15
Необразованному читателю родительски объясню, что крыльями называются пароходе лопасти колеса или двигательного винта.
Эпиграмма № III
Пия душистый сок цветочка,Пчела дает нам мед взамен;Хотя твой лоб – пустая бочка,Но все же ты не Диоген.
Пятки некстати
Басня
У кого болит затылок,Тот уж пяток не чеши!Мой сосед был слишком пылок.Жил в деревне он, в глуши.Раз случись ему, гуляя,Головой задеть сучок;Он, недолго размышляя,Осердяся на толчок,Хвать рукой за обе пятки —И затем в грязь носом хвать!..………………………….Многие привычки гадки,Но скверней не отыскатьПятки попусту хватать!
К друзьям после женитьбы
Я женился; небо внялоНашим пламенным мольбам;Сердце сердцу весть подало,Страсть ввела нас в светлый храм.О друзья! ваш страх напрасен;У меня ль не твердый нрав?В гневе я суров, ужасен,Страж лихой супружних прав.Есть для мести черным ковамУ женатого певцаНад кроватью, под альковом,Нож, ружье и фунт свинца!Нож вострей швейцарской бритвы;Пули меткие в мешке;А ружье на поле битвыЯ нашел в сыром песке…Тем ружьем в былое времяПо дрохвам певец стрелялИ, клянусь, всегда им в темяВсем зарядом попадал!