Смотрите, смотрите внимательно, о волки!
Шрифт:
Сидел я так, сидел и вдруг спохватился: да в каком же это виде я перед ней нахожусь? Рубашка, штанишки, голоручка-голоножка… Тьфу! Я подскочил так, что даже стул упал, распахнул шкаф, сдёрнул с себя всю эту белоснежную дрянь и натянул своё родимое — боевую маскировочную куртку и маскировочные штаны. Сандалии долой, на ноги — тяжёлые рыжие сапоги с короткими голенищами. Подпоясался ремнём, аж дыхание спёрло. Жалко, берета нет — видимо, совсем берет сгорел, в пыль, даже не сумели восстановить. А может, я его сам потерял в той суматохе… Погляделся я в зеркало. Вот это другое дело: не мальчишка сопливый, а Бойцовый Кот — пуговицы горят, Чёрный Зверь на эмблеме зубы скалит в вечной ярости, пряжка ремня точно на пупе,
И тут я вдруг заметил, что ору я Марш Боевых Котят, ору во весь голос, до хрипа, и на глазах у меня слёзы. Допел до конца, слёзы вытер и начал сначала, уже вполголоса, просто для удовольствия, от самой первой строчки, от которой всегда сердце щемит: «Багровым заревом затянут горизонт», и до самой последней, развесёлой: «Бойцовый кот нигде не пропадёт». Мы там ещё один куплет сочинили сами, но такой куплет в трезвом виде, да ещё имея перед глазами портрет Девы, исполнять никак невозможно. Гепард, помню, Крокодила за уши при всех оттаскал за этот куплет…
Змеиное молоко! Опять! Опять эта лампа в какой-то дурацкий светильник превратилась. Ну что ты будешь с ней делать…»
По поводу Стругацких интересно вот что. После того, как мне вложили в руки «Весьёгонскую волчицу» и я её, не отрываясь, прочёл, я тут же кинулся разыскивать автора. Но его адрес мне удалось разыскать не сразу. О существовании Бориса Воробьёва в Союзе писателей, похоже, никто и слыхать не слыхивал.
Живёт он теперь в Тверской области. Выйдя на пенсию, из Москвы переселился в деревню. В свою родную.
Нашёл. И прямо с порога воспел, что его «Весьёгонская волчица» — Священное писание русских.
— Очень здорово, — сказал Борис Воробьёв. — Семнадцать лет прошло с первой публикации, тираж за полмиллиона, а уже второй человек мне об этом говорит.
Ну, конечно, не спросить, кто был первым, я не мог.
— Кто же был первый?
— Аркадий Стругацкий.
Вот это совсем интересно. Еврей насчёт тайной веры русских всё понял. Распознал. Другие под русскими фамилиями не поняли, а этот понял.
Но ещё интересней то, что, распознав, он об этом никому не сказал. Если бы в Союзе писателей хотя бы шепнул, они б все до сих пор благоговейно повторяли бы имя Бориса Васильева. Но не захотели кукловоды Стругацких и Союза писателей, чтобы русские знали о появлении Священного писания.
Стругацкий понял, но, тем не менее, в своих произведениях врал и дальше. Солженицын с Высоцким врали потому, что ни шиша не понимали, просто марионетки, а «раввин»-то понял! А этот уровень намного опасней. Солженицына уже не читают, Стругацких по-прежнему заглатывают.
Стругацкий не сказал, но уж точно доложил.
Но самое интересное, всё-таки то, что Стругацкий понял.
А насчёт «доложил» сразу вспоминаются и четыре трупа из четырёх, и подлог с Ивана Купала, и поджог Вельского музея, единственного места, где есть хоть какие-то материалы по важским пастухам, которые умели «договориться с волком». Но в особенности четыре трупа — ведь о каждом из них кто-то доложил, прежде, конечно, прочитав. А не всякий умеет читать тексты, имеющие смысл.
Борьба за Россию идёт — она заметна, и очень жёсткая, — но не за её природные ресурсы, как внушают нам СМИ.
Страшна не Россия как государство — мы поставлены на колени и без нового Гения нам не подняться, — а страшен сатанистам Прапредок, которому надлежит воскреснуть именно у нас.
И борьба эта вовсе не на уровне дурилок, которые преподают в так называемых высших учебных заведениях.
Если упрощённо, идёт борьба двух жреческих направлений. С нашей стороны это волхвы, которые полностью из «пустыни» пока не вернулись. Цивилизаторы нам — Гитлера, а мы им — на Русалке «дачу», строительство который началось в 1938-м, то есть ещё за три года до вторжения. Они нам — ХРСТ, а мы им — День Победы «натягиваем». Они нам — Высоцкого, а мы им — Меняйлова, в конце концов, и мне кто-то загадочный помогал. Они нам соколов в Красную книгу вогнали, а мы им пока, похоже, не ответили…
А что до геноцида русских, так это пустяки, следствия. Это не уровень борьбы, а так, последствия.
Их стратегия проста: разрушить Воргу, инициатический путь, загасить огонь Дня Победы, уничтожить соколов. Наша стратегия тоже проста: стать до времени выхода из «пустыни» невидимыми, найти из этого положения следующего Предречённого и помочь ему у огня осмыслить трудности пути к волку.
Описание истории человечества вне уровня борьбы вокруг Ворги — в частности, описание Великой Отечественной и теории стаи без описания участия знающих слово в боевых действиях — фуфель и дурилка в руках цивилизаторов.
Интересно то, что они знают, что проиграют.
Ибо, уже проиграли.
Слушайте, слушайте внимательно, о волки!
Плаха
Ну, а теперь Айтматов.
«…Прежде человека увидели волчата, игравшие наверху овражка. Зверёныши не подозревали, да и не могли предполагать, что неожиданно появившееся здесь существо — человек (сборщик на своё тело пыльцы с конопли, анаши, и торговец. — Примеч. А. М.). Некий субъект почти голый — в одних плавках и кедах на босу ногу, в некогда белой, но уже изрядно замызганной панаме на голове — бегал по тем самым травам. Бегал он странно — выбирал густые поросли и упорно бегал между стеблями взад-вперёд, точно это доставляло ему удовольствие. Волчата вначале притаились, недоумевая и побаиваясь, — такого они никогда не видывали. А человек всё бегал и бегал по травам, как сумасшедший. Волчата осмелели, любопытство взяло верх, им захотелось затеять игру с этим странным, бегающим как заводной, невиданным, голокожим двуногим зверем. А тут и сам человек приметил волчат. И что самое удивительное — вместо того, чтобы насторожиться, подумать, отчего здесь вдруг оказались волки, — этот чудак пошёл к волчатам, ласково протягивая руки.
— Смотри-ка, что это? — приговаривал он, тяжело дыша и отирая пот с лица. — Никак волчата? Или мне это почудилось от кружения? Да нет, трое, да такие пригожие, да такие большие уже! Ах вы мои зверёныши! Откуда вы и куда? Что вы тут делаете? Меня-то нелёгкая занесла, а вы что тут, в этих степях, среди этой проклятой травы? Ну, идите, идите ко мне, не бойтесь! Ах вы дурашливые мои зверики!
Неразумные волчата и в самом деле поддались на его ласки. Виляя хвостиками, игриво прижимаясь к земле, они поползли к человеку, надеясь пуститься с ним наперегонки, но тут из овражка выскочила Акбара. Волчица в мгновение оценила опасность положения. Глухо зарычав, она кинулась к голому человеку, розово освящённому предзакатными лучами степного солнца. Ей ничего не стоило с размаху полоснуть его клыками по горлу или по животу. А человек, совершенно обалдевший при виде яростно набегающей волчицы, присел, в страхе схватившись за голову. Это-то его и спасло. Уже на бегу Акбара почему-то переменила своё намерение. Она перескочила через человека — голого и беззащитного, которого можно было поразить одним ударом, перескочила, успев при этом разглядеть черты его лица и остановившиеся в жутком страхе глаза, почуяв запах его тела, перескочила, развернулась и снова перескочила во второй раз уже в другом направлении, бросилась к волчатам, погнала их прочь, больно кусая за репицы и оттесняя к оврагу, и тут столкнулась с Ташчайнаром, страшно вздыбившим загривок при виде человека, куснула и повернула его, и все они, гурьбой скатившись в овраг, в мгновение ока исчезли…