Смотрители маяка
Шрифт:
Три дня
Я думал, что на этот раз мне будет трудно вернуться на башню, ведь мы с Мишель становимся все ближе. Но, пережив первые несколько ночей, я нашел в этом свои плюсы. У меня полно времени, чтобы думать о ней. То, что я сказал Биллу на дежурстве, – это правда: все, чего я хочу, – это стать помощником смотрителя, мне нужна эта стабильность, которую обеспечивает «Трайдент». Тогда я смогу спросить ее: ну что, ты
Я готовлю обед, потом ГС моет посуду и садится в свое кресло с чашкой чаю и кроссвордом. Угощает меня сигаретой. Артур всегда готов поделиться. Когда я получил место на «Олдерни», тамошний ГС в жизни ничем не делился и не видел в этом смысла. Он клеил на свои кружки и пакеты надписи: «Не трогать» и «Держитесь подальше». В результате мы могли брать только масло, табак и соус НР. И никто не хотел с ним общаться. Артур не беспокоился о своих вещах, продуктах или чем-то еще. Все пройдет, говорит он; это просто вещи, они имеют свойство заканчиваться. Остается только чувство, которое ты испытываешь, когда вы отлично проводите время вместе.
– Совершенно не отвечает ожиданиям, – говорит он.
– Иди к черту, картошка вовсе не была так плоха.
– Два слова. Шесть и пять букв.
– Что за хрень; я не по этой части.
– Подумай об этом с разных сторон, – говорит ГС. – Есть буквальная подсказка, она на поверхности, и есть подсказка внутри. Надо напрячь мозги.
– Не думай, что у меня в мозгу много мыслей.
– Это еще как посмотреть.
– Давай еще одну подсказку.
– Вскипяти немного волшебства, дружище.
– Только что сделал тебе чаю, – говорю я.
– Это ключ, придурок. Пять букв.
– Чепуха.
– Это шесть. – Он улыбается. – Ты почти угадал минуту назад. Вот, посмотри.
Артур показывает. Но я не улавливаю.
– Не вижу.
– В конце смотри.
– О! – говорю я, когда он вписывает буквы.
Билл не прав насчет ГС. Артур из тех людей, которые хотят помочь тебе стать лучше. Он не говнится из-за того, что я моложе, и не задирает нос в отличие от Билла, который, подозреваю, думает всякую хрень в мой адрес. ГС терпелив. Он показывает мне, как все устроено. Я восхищаюсь им и его отношением к морю; таким и должен быть смотритель маяка. Жаль, что это не везде. Не уверен, знает ли Билл то же, что и я. Однажды в ночную смену Артур рассказал мне, что случилось с ним двадцать лет назад, когда он только начал работать на «Деве». Еще до Билла, в те времена, когда я пешком под стол ходил. Я чуть не проглотил язык, когда он это сказал. Не знал, как отреагировать. Не ожидал. Да и что я? Вы бы тоже растерялись.
Я просто смотрел на Артура и думал: вот человек, на которого я хочу быть похожим. И ни
Включаю Нила Янга на «Сони» и задергиваю занавеску. Внизу монотонно насвистывает Билл; время где-то между ночью и днем, и я рад, что музыка уносит меня в другое место. В тесную студию Мишель на Стрэтфорд-роуд, играют Нил, или Джон Денвер, или «Кинг Кримсон». В пустые бутылки из-под вина воткнуты свечи, воск стекает по бокам; подушки расшиты зеркалами-ромбами. В дверях кошка вылизывает лапку. Голубой хребет, река Шенандоа. Шенандоа. Не просто слово. Это волшебные чары или зов далекой луны. Все вокруг оранжевое, цвета консервированных персиков. Мои мысли о Мишель часто имеют цвет. Пурпурный в спальне. Ярко-зеленый, когда она босиком идет в сад и зовет кошку домой. Как ее зовут? Сайкс? Нет. Стейнс? Черт. Стептоу? Не может быть.
Мишель слишком хороша для меня. По крайней мере, у меня есть мозги, чтобы это понимать.
Я бы никогда в жизни не осмелился подойти к ней, если бы «Трайдент-Хаус» не подписал со мной контракт, и это была чистая случайность. Сейчас не так много смотрителей моего возраста, потому что на нефтяных вышках в Северном море зарплаты выше, но все зависит от того, какую работу тебе нравится делать и какое у тебя прошлое. Это было в апреле 70-го, я пару недель как вернулся в мир и случайно наткнулся на одного парня в пабе; он угостил меня пивом и обмолвился, что работал на маяках «Пладда» и «Скейвор». По привычке я просто ждал, когда снова попаду за решетку. К этому я был готов, я знал, что нарочно облажаюсь, когда мне надоест быть снаружи. Но чем дольше этот мужик рассказывал о маяках, тем больше я понимал, что мне это подходит. Он сказал, что нельзя просто быть одиночкой – ты должен считать, что одиночество – это хорошо. Я не думал, что «Трайдент» возьмет меня, когда ознакомится с моей биографией, но через несколько недель пришло письмо. Должно быть, они подумали: он подойдет, тупой, как пробка, но ему понравится. Дело в том, что на маяке особенно нечего делать. Все очень просто. Твой мозг занят простыми задачами. Поддерживаешь свет по ночам, потом убираешь, готовишь, связываешься с остальными маяками в цепочке. Бдишь, чтобы у вас с парнями все было гладко, а это штука непредсказуемая. Надо сохранять дружелюбие, и, с моей точки зрения, это важнее всего. Надо стараться ладить с остальными. Стоит один раз что-то упустить, и эта пакость распространится, как вирус, и не успеешь ничего понять, как вы все будете заражены, гниль расползется, и деваться будет некуда.
Конец ознакомительного фрагмента.