Смута
Шрифт:
Не встретив сопротивления, ночью войско Добрыни осадило южную часть Новгорода. С небольшой возвышенности, утренний город казался вымершим.
—В городе уже знают о нашем приходе, затаились в тревоге, — воевода поделился мыслями со стоящим рядом Путятой.
—Вижу. Даже мост через реку Волхов разрушили. Ты не боишься за свой дом, за домочадцев?
—Как мне донесли, дом разрушили, жену избили, она с детьми прячется где-то. Так - что мне бояться нечего, всё, что могло случиться, уже случилось.
—Ты ошибаешься, если они не примут наши условия, твоя семья и домочадцы могут стать аманатами*. (Примечание автора: аманат — заложник)
—Ты прав, но я думаю послать послов с нашими предложениями, и если они не согласятся, то Угоняю и Богомилу донесут, что я не стану щадить никого, их дома, семьи тоже.
—Я согласен с тобой, но кого послать послами? — Путята помолчал, обдумывая своё предложение, — может митрополита Корсунянина?
—Смотри!
Добрыня указал перстом на город, где в рассеивающейся утренней дымке была видно разрушенная церковь Преображения Господня. (Примечание автора: церковь Преображения Господня разметаша).
—Вижу, что разрушена церковь. Многие дома, похоже, разграблены….
—Это дома христиан? — Путята то ли спрашивал, то ли утверждал, — ты посадник Новгородский, должен знать.
—Да, это разграблены христиане. Это говорит о том, что они нас в город не пустят, придется крестить их огнем и мечом. Посылать послами священников нельзя, убьют.
—Что станем делать, не будем же мы сходу штурмовать город?
—Нет, не будем штурмовать и послов посылать не будем.
—Как тебя понимать?
Добрыня некоторое время молчал, потом изложил свой план:
—То, что они нас не пустят в город — это ясно и потому посылать посольство, нет никакого разумения. Сделаем так. Берешь дружину в тысячу воинов и с наступлением ночи переправляешься через Волхов, скрытно идешь к домам: Богомила и Угоняяберёшь их в аманаты, начнётся сеча, которая отвлечёт много сил. Вот тогда моя дружина атакует город.
— Подожди, Добрыня, не спеши атаковать антихристов, мост через Волхов разбит.
—Я знаю об этом, но другого плана нет. Есть ещё время, руби, вяжи плоты. Помни, ты должен захватить Угоняя и Богомила в аманаты. Если мы захватим этих главарей, то спасем многих христиан и наших дружинников. Войско без князя, не войско.
Путята, поправив малахай, собрался идти, но к ним подошёл дружинник и поведал о перебежчике из Новгорода.
—Приведи! — приказал Добрыня.
Перед воеводами стоял мужичок, который крестился и кланялся.
—Не бойся, никто тебя не тронет. Как зовут тебя?
—Афанасием нарекли, а до этого…..
— Говори, зачем пришёл?
—Послал меня священник и сказал, что к городу идёт войско.
—Какое войско, откуда они?
—Мне это не ведомо, сказали, что идут вдоль реки Волхов.
Добрыня задумался, а Путята подошёл к мужичку и приставил кинжал к его груди.
—Послушай, Афанасий, если сказал кривду, убью.
Мужичок съёжился, пал на колени, стал быстро креститься и творить молитву.
—Путята отпустил его и спокойнее сказал:
—Ты понял меня?
—Я сказал правду, истинный крест, правду.
—Оставь ты его, надо назначить время начала штурма,согласовать действия. К тому же нельзя, упускать то, что сказал перебежчик. Придется менять план.
Что поменяешь в плане?
—Возьмешь тысячу воинов, переправишься через Волхов, оставишь засаду в пятьсот дружинников. Если придёт подкрепление антихристам, засада защитит тебя от удара в спину. С остальными войдешь в город. Если сильно припечёт и мы по какой-то причине не сможем тебе помочь, поможет оставленный тобою отряд заграждения, если, конечно, ему не придётся биться с подкреплением. Немедля вышли дозоры и найди отряды, которые идут на помощь Новгороду. По возможности их необходимо остановить или хотя бы задержать.
—Да! Куда не кинь, везде клин, но всё будет сделано, Добрыня Никитич.
—Если удастся захватить главарей, переправь их ко мне, если не сможешь переправить, то подожги дворище Богомила. Это будет нам знак, и мы начнём штурм. Если не удастся добраться до главарей, то присылай вестового, мы начнём штурм. На подготовку два дня.
Теперь все! С Богом!
***
С наступлением ночи, по приказу воеводы, сотня Назара переправилась через реку Волхов и двинулась по берегу, навстречу предполагаемому отряду, спешившему помогатьНовгороду. Прибрежный лес давал возможность скрытно двигаться навстречу противнику. К концу дня дозор доложил, что обнаружена стоянка отряда, в котором около тысячи воинов.
Назар почесал загривок, смачно крякнул.
—Да – а, сто дружинников, против тысячи. Если не задержим, то придётся бежать всему войску от Новгорода не солоно хлебавши. Назар собрал сотню и пояснил обстановку и попросил совета:
—Как быть, христиане, побежим, поджавши хвост, или как-то будем их задерживать.
—Будем делать засеки и станем обстреливать их из луков. Пока разберутся, а мы уже далеко, делаем новую засеку.
—Новую засеку нам сделать уже не дадут, станут преследовать до самого Новгорода, — невесело подытожил Назар.
Зависла зловещая тишина, грозящая близкой смертью. Что можно придумать, чтобы сотней храбрецов задержать вооруженный отряд в тысячу мечей.
—Назар, разреши слово молвить, — приподнялся с травы молодой инок.
—Как тебя нарекли по-христиански? — в голосе сотника сквозила неприкрытая насмешка, мол, молодо зелено.
—Дмитрием.
—Говори, Дмитрий, — снисходительная улыбка не покинула Назара.
—Я думаю, что надо делать засеку, но небольшую, делать так, чтобы её было видно издалека.