Смутные времена. Книга 2
Шрифт:
– Хорошо, только с музейным имуществом, здесь на складах, собранном трудами бригадефюрера, нужно разобраться и вперед. Не оставлять же его им.
– Еще чего. Предлагаю отправить все за линию фронта.
– Как? У тебя есть конкретные предложения? Здесь порядка ста тонн. Полуторки если привлечь, то нужно штук семьдесят. Где взять транспорт?
– Где? У немцев само собой и не полуторок, а что-нибудь помощнее и грузоподъемностью повыше.
– Позвонить Манштэйну Эрнсту и попросить транспорт?– Михаил задумался и рассмеялся, представив лицо командующего Группы армий "Юг", когда у него попросят десятка три грузовиков в разгар операции "Цитадель", когда каждая единица техники на вес золота. Особенно грузовики, на которых сейчас осуществляется передислокация войск. Это у РККА, только полуторок сто тысяч, а у Вермахта их гораздо меньше.
– Что ухмыляешься? Не
– Ну, тогда-то конечно. Манштэйн как услышит, что Фридрих Энгельс благословил, так сам подгонит автобат. За руль сядет в головную машину. Короче, хорош трепаться, Серега, займись инвентаризацией музейного имущества. Что с этими гавриками делать будем?
– Расстрел перед строем в самый раз, как врагов Рейха. Шпеер этот, который теперь комбат, горит пламенным негодованием. Отдать засранцев?
– Отдай и даже пусть порасспрашивает их этот однофамилец министра вооружения. Интересно послушать, что кузен командующего будет лепетать в свое оправдание. Вот список имущества, а вот накладные по которым оно значится, как не имеющее ценности барахло. Принято на склад вещевой, как трофейное имущество для отправки в Германию с оказией. В списке в основном вещи обыкновенные и действительно малоценные. Дрянь всякая, которую и в Рейх-то везти не стоило бы. Особенно белье женское – производства советских фабрик умиляет. Рейтузы там всякие. Их много. Должно быть немок хотят порадовать. Мужское белье тоже имеется. Трусы в количествах прямо скажем невероятных. Десятки тысяч. Фуражки вот еще. Кепки. Это мальчишкам из Гитлерюгенд. В наших трусах и кепках они будут неотразимы. А на самом деле, вот в этом списке все есть. В ящиках с женскими рейтузами, возможно в них и упакованные, предметы музейные. Фарфор коллекционный, бронза и т.д. Картины, в ящиках с кепками и трусами. Тоже разумно, чтобы краска не повреждалась. Молодцы. Полуправда, она чем хороша? Получат груз в Германии, не продекларированный груз изымут, остальное сдадут на склады и все шито-крыто.
И овцы сыты и волки… тоже. И накладных расходов ноль. Сволочи. Всех норовят вокруг пальца обвести и чужих, и своих. Правильно их повесили. Гниды с любой точки зрения, кроме их собственной. Шпеер, думаю, со мной согласится.
– Трусы значит экспортируют. Сатиновые?
– Само собой. У нас в стране Советов они исключительно черного и синего цветов. Мальчики из Гитлерюгенд будут рады. Свастику шлепнуть на задницу и готовая униформа.
– Хорошая мысль. Именно так и нужно сделать. Трусы отправить в Рейх с панталонами вместе и кепками. Хотя рейтузы жалко. Функциональная вещь. Может тоже свастику на заднице штампануть и выдать юным немкам, как униформу?– Сергей листал накладные и хмыкал.– Умельцы. Все продумали. Даже если, кто-то сунет нос, то всегда отмажутся. Скажут, что специально так задекларировано, чтобы враги не пронюхали. И покажут этот список с грифом "Секретно, только для служебного пользования". Потом его уничтожат и дело в шляпе. Интересно, кто организатор?
– Да вся банда в сговоре. И фюрер в том числе. Ему ведь на Геринга постоянно стучали. Когда он какой-то замок себе построил за счет казны и попался, то Гитлер посмотрел представленные доказательства и распорядился домик национализировать… А потом передать в пользование временное Генриху, как служебную жилплощадь… предоставленную народом. Вот такой подход. В результате избавил Геринга от коммунальных платежей и налога на собственность. Наказал, блин. Что-то там долго при этом о его заслугах и героизме говорил.
– Ну, я пошел. Заказывай транспорт и с гренадерами нужно как-то разобраться. Не пропустят автобат. Да и надоели они уже своими минометными обстрелами.
– Сейчас третий танковый корпус тут будет, я его уже выклянчил. Что-то долго едут. Вдарят по пехоте и минометчикам, и снимут блокаду,– Михаил принялся вызывать штаб Группы Армий "Юг", а Сергей отправился радовать гауптштурмфюрера Шпеера, назревающим торжеством справедливости.
Эсэсовцев он застал в VIP-зоне. Пересиживали очередной обстрел. Шпеер, ознакомившись со складской документацией, не то что обрадовался – в восторг пришел неописуемый, правда, высказал сожаление по поводу того, что нет возможности построить личный состав прямо немедленно, чтобы привести приговор в исполнение.
Известие о том, что на
Третий танковый корпус появился, как и положено на войне – внезапно. Для двух стрелковых полков Вермахта это стало сюрпризом и гренадеры, героически отбиваясь от танковых атак, стали отходить в сторону Харькова, бросив шестиствольные минометы и прочее, обременяющее передвижение, казенное имущество.
Танки пытались преследовать отступающие полки, но местность для танков оказалась труднопроходимой, так что пехоте повезло с оврагами и речушками. Повезло и с погодой, внезапно испортившейся. Проливной дождь, хлынувший с небес, сделал эти "складки местности" для техники непреодолимыми абсолютно. Речушки и без того с заболоченными поймами, превратились в топкие реки. Для пехоты препятствием не являясь и позволяя преодолевать себя в любом месте вброд, они, тем не менее, для танков стали преградой несомненной. Поэтому танкисты, постреляв вслед отступающим гренадерам из пушек и пулеметов, технику развернули и преследование прекратили. Доложив в штаб Командующему, что враг уничтожен, рассеян и бежит в панике.
В ответ получили благодарность от командования и приказ возвращаться обратно. Возвращаться, правда, было не на чем. Танки сожгли запас горючего и вынуждены были ждать, когда его подвезут. Горючку подвезли к вечеру на тридцати грузовиках, так что Генерал-Фельдмаршал Манштэйн таким образом убил двух зайцев. А гарнизон аэродрома, героически его защищавший, получивший возможность выползти из ДЗОТов и глотнуть чистого воздуха, получил также возможность и построиться. Шпеер – однофамилец министра, получив внеочередную должность, доказывал, что достоин командовать не только батальоном, но, пожалуй, и полком. Если командование ему окажет доверие. Командование, в лице спец курьеров, не возражало и инициативы, свежеиспеченного комбата, не сдерживало.
Выведенные перед строем бригадефюрер Манштэйн №2 и штурмбанфюрер Вебэр, выслушав зачитанный приговор военно-полевого суда, пытались возражать, но получив по зубам прикладами, оба заткнулись и были расстреляны тут же перед ДЗОТом. Личный состав батальона, оставшийся в строю после непрерывных боев в течение двух суток, был доволен финалом и радостно скалился в строю. Так уж устроен человек и национальность здесь не имеет значения, что когда его, отрывают от родных и близких, суют в униформу и гонят на убой, то он /чтобы там не говорили о сознательности, патриотизме и прочих "измах"/, испытывает некоторый душевный и физический дискомфорт. И как бы не было хорошо ему в армии, даже победно наступающей, дома все равно было лучше. И каждый солдат мечтает выжить, чтобы туда вернуться. А вот командиров своих, даже понимая, что они, в общем-то, такие же подневольные люди и так же оторваны от семей насильно, солдат подсознательно и осознанно считает первым препятствием между ним и родным очагом. Не самым главным, не самым непреодолимым, но первым – несомненно. И когда солдат недоволен командованием, питанием, снабжением, обмундированием, погодой и общей государственной политикой, то первым кто это чувствует на собственной шкуре – это его непосредственные начальники. Офицерам солдат готов простить что угодно, кроме предательства, а все перечисленные обстоятельства, которым может быть недоволен солдат, таковыми и являются, по его мнению, так как не позволяют ему вернуться домой раньше.
Справедливое возмездие, которое настигло изменников, да еще в чинах высоких, не могло не радовать солдатские сердца и эсэсманы радостно улыбались. Даже испортившаяся погода не могла омрачить эту радость. А продемонстрированное Шпеером женское и мужское нижнее белье, как вещественное доказательство предательства казненных, откровенно позабавило личный состав.
Пообещав внести всех в наградные списки, Шпеер батальон /сократившийся численно до роты/ отправил на отдых, предоставив танкистам честь охраны объекта – Z-6-ть. Впрочем и после убытия танкистов он ограничился парой караульных постов, которых выставил наблюдать за окрестностями. По рекомендации гауптштурмфюрера Энгельса, Шпеер решил предоставить личному составу возможность отоспаться. Так как оставшимся в живых, предстояло выполнить миссию чрезвычайной государственной важности – сопроводить музейное имущество по назначению. В соответствии с предписанием самого Фюрера. Правда, Сергею пришлось долго вдалбливать Шпееру, решение Фюрера, которое он никак не мог понять. Приказ действительно был несколько странен. Согласно ему, эсэсовцы должны были сопроводить грузовики, груженные музейными экспонатами, к русским.