Смятение чувств

Бэлоу Мэри

Дэвид внезапно подумал, а что будет, если он наклонится, поднимет жену на руки и отнесет наверх. Он принес бы ее прямо в спальню и усадил бы на кровать, на которой был зачат их ребенок. Потом он накрыл бы Ребекку одеялом и, прежде чем уйти и дать ей уснуть, тепло поцеловал бы ее в губы.

Дэвид спокойно поднялся по лестнице. Ребекка держала его под руку. Он открыл перед ней дверь в главную спальню и, как обычно, закрыл за ней.

Ребекка со страхом ждала наступления конца ноября. Именно тогда ее беременность вступит в четвертый месяц. И тогда она не сможет даже притворяться, что все это ее не слишком сильно затрагивает, что она в случае чего не будет чересчур горевать о жизни, никогда не существовавшей вне ее тела.

Но сейчас фактом было то, что эта жизнь существует. Внутри нее. Зависит от нее. И она ее любит, очень любит. И это становилось все реальнее по мере приближения четвертого месяца.

Ребекка ощущала движение внутри себя. Ее живот стал мягким и немного отвислым. Прошлые два раза беременность не отразилась на ее фигуре. Но теперь она уже в полной мере ощущала себя беременной и выглядела беременной. Ее груди увеличились и стали мягче на ощупь. Ребекка пыталась не задумываться над тем, что будет чувствовать, когда младенец станет их сосать.

Она пошла на беспримерный шаг, отказавшись от трико, которое надевала под платье, и надеялась, что это не станет так уж заметно. Вскоре это вообще не будет иметь значения: она будет постоянно лежать в постели, и ей не нужно будет одеваться.

Ее тоска по объятиям Дэвида причиняла ей чуть ли не физическую боль. Но чем больше она это ощущала, тем решительнее стремилась не подавать вида. Он женился на ней, чтобы она помогала ему, и она согласилась стать его женой по этой же причине. Ребекка хотела, чтобы в ней нуждались, но сама нуждаться в ком-либо не собиралась. Она утешалась тем, что Дэвид гораздо чаще, чем она сама считала необходимым, настаивал на ее отдыхе. Ребекке было легче при мысли о том, что она подчиняется всем его указаниям, даже если это означало, что дважды в неделю ей приходилось предоставлять самим себе девушек и женщин, работавших над занавесками для спален, а сама она работала вместе с ними и давала им указания лишь остальные два раза в неделю. Если бы Дэвид посчитал, что даже шитье слишком тяжело для жены, то она отложила бы иглу в сторону.

Но Ребекка страшно боялась четвертого месяца. Она со страхом вспоминала о первых признаках выкидыша. Она с ужасом думала о возможной смерти ребенка и пыталась определить, в какой период четвертого месяца это может произойти. Не станет ли судьба дразнить ее и не затянет ли финал почти до конца месяца?

Ребекка не была уверена, что сможет прожить этот месяц, не выдав своей потребности в объятиях Дэвида, в его несущих утешение объятиях. И лишь думала, как же Дэвид отреагирует, если она сдастся.

"О Боже милостивый, прошу тебя, сделай так, чтобы я не сдалась.

Прошу тебя, Боже! Прошу тебя, Боже! Хотя бы только один раз. Хотя бы только один раз. Прошу тебя".

* * *

Когда однажды Ребекка сошла вниз, как обычно, поздним утром, дворецкий направил ее в кабинет, где ждал милорд, пожелавший переговорить с женой.

– Приезжает Луиза, – сказал Дэвид, пригласив Ребекку присесть. – Он дал ей лежавшее на столе письмо. – Я не был уверен в том, позволяет ли ее собственное состояние совершить такую поездку, но тем не менее попросил ее еб этом. Завтра папа привезет ее сюда. Они пробудут у нас несколько недель. Возможно, до Рождества.

– Ты попросил ее приехать? – переспросила Ребекка, удивленно посмотрев на мужа.

– Тебе вот-вот понадобится компания. Человек, с кем ты чувствовала бы себя комфортно и могла бы довериться ему. Кто-нибудь, кто мог бы все время оставаться в доме. Вы с Луизой были блзкими друзьями. Вскоре тебе, Ребекка, нельзя будет вставать с постели. Фактически начиная с послезавтрашнего дня.

– Да, – согласилась она. Ребекка прижала письмо к груди. – Спасибо, Дэвид. Ты очень любезен.

Он, сдвинув брови, взглянул на нее. Было похоже, будто он собирался что-то сказать, но потом передумал. Дэвид подошел к письменному столу и, повернувшись к ней спиной, занялся лежавшими там бумагами.

– Луиза составит тебе компанию.

«Да, это так», – подумала Ребекка, сгорая от желания, чтобы завтрашний день наступил возможно скорее. Как это будет великолепно – вновь встретиться со своей подругой. Иметь рядом человека, с которым можно будет поговорить не только о делах.

Внезапно она подумала, что в ближайший месяц вряд ли будет видеться с Дэвидом. Он никогда не заходил к ней в главную спальню. Она бросила взгляд на его спину и поднялась, чтобы выйти из кабинета.

Всего лишь несколько месяцев назад, думала Ребекка, она была в ужасе перед перспективой снова увидеться с ним. Ей было так трудно заставить себя не думать, что лучше бы погиб он, Дэвид, а не Джулиан. Всего лишь несколько месяцев назад Дэвид не нравился ей, и она считала для себя совершенно неприемлемым выйти за него замуж и прожить с ним остаток своих дней.

Казалось, что миновало уже много времени с тех пор, как ее одолевали такие мысли. Конечно, она никогда не сможет полюбить Дэвида. Она никогда не испытает блаженства семейной жизни, как это было с Джулианом. Но даже если бы сейчас она оказалась в силах изменить все, она не раскрутила бы свою жизнь назад. Ей нравилось быть замужем за Дэвидом. Вот если бы компанию ей составлял он, а не Луиза…

И тем не менее она испытывала благодарность. Он оказался не таким уж бесчувственным, сумел понять, что жене необходимо какое-то эмоциональное общение.

– Ты, Дэвид, будешь счастлив вновь повидаться со своим отцом, – заметила Ребекка. Дэвид повернулся и взглянул на нее.

– Да, – сказал он. – Я хочу показать ему все, что нам удалось сделать за эти три месяца. Чистые дымоходы и новые занавески в нескольких спальнях. – Он вдруг улыбнулся. Ребекка уже забыла, когда он в последний раз улыбался.

От этой улыбки она неожиданно почувствовала себя счастливой. С этим непривычным чувством она пошла посоветоваться с поварихой относительно особого меню для завтрашнего обеда.

Глава 14

Стэдвелл. Зима 1856 года

Ребекка не знала, как она обошлась бы в предстоявшие недели без Луизы. Четыре недели ее строгого постельного режима совпали с возвращением к ней энергии, и от былой усталости первых месяцев не осталось и следа. Для Ребекки стало просто пыткой лежать весь день и всю ночь в постели.

Когда Луиза приехала вместе с графом в Стэдвелл, она сама была на седьмом месяце беременности. Хотя она и настаивала на том, чтобы совершать, опершись на руку графа, ежедневные получасовые прогулки, графиня заверила Ребекку, что чувствует себя вялой и отяжелевшей и ей не составит никакого труда оставаться целыми часами в спальне подруги. Это время Луиза проводила за рукоделием.