Смысл Камня. Современный кинематограф Южной Кореи
Шрифт:
Абстрактная тема прощения действительно оказалась одной из самых важных тем политического и общественного дискурса поставторитарной страны. С одной стороны, речь идёт и о колониальном наследии Японской империи, также ставшее большой темой в 1990-е годы — туда входят проблема вианбу («женщин для утешения», то есть женщин, работавших в японских военных борделях во время Второй мировой войны) 134 , проблема силовой мобилизации корейских рабочих и пр., за которые прогрессивные общественные группы требуют покаяния и компенсации от современной Японии.
134
Подробнее
С другой стороны, речь идёт о внутрикорейских делах — о прощении бывших президентов и высокопоставленных военных, которые управляли страной в 1980-е годы, среди которых был и президент Чон Духван, напрямую ответственный за жестокое подавление восстания в Кванджу. По итогам судебного процесса он был приговорен к смертной казни, однако впоследствии был оправдан — притом оправдан новым президентом Ким Дэджуном, одним из самых известных диссидентов в период авторитарного управления. Тем не менее, роль периода военной диктатуры в истории Республики Корея до сих пор остаётся противоречивой темой. И именно в нулевые годы президентом Но Мухёном (2003—2007), при котором Ли Чхандон недолгое время был министром культуры, была актуализирована политика «примирения с прошлым» 135 .
135
Подробнее см. Ким Н. (2021). Историческая политика правительства Но Мухёна в Южной Корее: в поисках примирения с прошлым. Вестник Российского университета дружбы народов. Серия: Политология, 23 (2), 305—315.
Конечно, найти конкретные указания на, например, Кванджу в фильме довольно сложно, хотя можно — один из пользователей корейского блога собрал целый список таких «подсказок» (хотя зачастую они кажутся надуманными) 136 . Здесь, тем не менее, следует обратить внимание на общую логику таких предположений, указывающую на то, что Республика Корея была настолько сильно затронута авторитаризмом — другими словами, «травмирована» — что знаки этого можно найти в самых неожиданных местах.
136
Miryang Review 2 — Pay attention to the president of the Oratory Academy! (Symbols hidden by Lee Chang-dong 2) (2007). URL: https://m.blog.naver.com/PostView.naver?blogId=melt21&logNo=140041940855&proxyReferer=https:%2F%2Fm.blog.naver.com%2FPostView.naver%3FisHttpsRedirect%3Dtrue%26blogId%3Dlupin1294%26logNo%3D10048492263
К примеру, можно внимательнее рассмотреть ту песню, что Синэ ставит во время коллективного моления, — уже упомянутую «Ложь» Ким Чхуджа, текст и музыка к которой были написаны легендарным Син Джунхёном в 1971 году. Маркируемая как «вульгарная» и «декадентская», «Ложь» стала одной из многих запрещённых песен после того, как в Республике Корея был установлен режим Юсин в 1972 году. Сама исполнительница и автор песни позднее попали под волну «марихуанового скандала», инициированного правительством, в результате чего не могли выступать вплоть до смерти Пак Чонхи. Для самой Синэ эта песня означает ложь религии как средства душевного спокойствия (в реальной же жизни текст песни лишь рассказывает о разочаровании после расставания с мужчиной, в сетовании на том, что «любовь — это ложь, улыбка — это ложь»). В этом плане цензоры периода Юсин и Синэ в чем-то похожи — они видят в песне то «тайное сияние», которое хотят в ней видеть.
Как и в случае с религией, здесь важен общий принцип «заимствования», ведь в конце концов всё зависит от воли самого
В этом плане интересно отметить сцену, где Синэ и Чончхан обсуждают значение слова «Мирян». Для Чончхана (как и для довольно большой части современных корейцев, не знающих ханчу) слово «Мирян» не будет читаться и слышаться как «тайное сияние», «таинственный свет» и прочее, а скорее будет лишь указывать на маленький город, расположенный около Пусана, — город, где, как и в других маленьких городах Южной Кореи, «много консерваторов», «уменьшается население», — в общем, на обычный провинциальный город, каких много. И во взаимодействии между этими двумя смыслами, бытовым и возвышенным, конкретным и общим, личным и политическим, состоит, вероятно, главная точка напряжения «Тайного сияния».
Цикличность как проклятие в «Весна, лето, осень, зима… и снова весна» (Ким Кидук, 2003)
Сенина Анастасия
Anastasia Senina
исследователь постколониальной культуры, экс-редактор BURO
«Весна, лето, осень, зима… и снова весна» — тягучий и невероятно красивый фильм от культового корейского режиссёра Ким Кидука. Если вы смотрели «Игру в кальмара», то узнаете О Ёнсу, он играет монаха-учителя, который воспитывает мальчика в плавучем храме посреди озера. В роли повзрослевшего ученика снялся сам Ким Кидук.
Для одних это фильм о вечности, для других — о человеческой жестокости и обречённости, для третьих — история о коллективной травме. Раскрыть все эти смыслы можно, посмотрев картину глазами трёх разных людей: визуала, буддиста и жителя Кореи.
Просмотр первый — следите за кадром
В течение фильма мы видим историю жизни человека, но к концу складывается ощущение, что посмотрели всю человеческую историю вкратце. В полтора часа Ким Кидук уместил жестокость, дружбу, любовь, насилие, прощение, благодарность, зависть, горе, отвержение и принятие.
В фильме почти нет диалогов, но это не мешает нам понимать происходящее и сочувствовать каждой сцене. Как будто слова здесь лишние — настолько универсальным видится сюжет. С другой стороны, эмоции героев показаны через мимику и язык жестов. Крупные планы дают возможность прочувствовать искренний смех ребёнка, гнев убийцы и спокойствие учителя.
Кадр из фильма «Весна, лето, осень, зима… и снова весна» (2003)
< image l:href="#"/>Кадр из фильма «Весна, лето, осень, зима… и снова весна» (2003)
Кадр из фильма «Весна, лето, осень, зима… и снова весна» (2003)
Кадр из фильма «Весна, лето, осень, зима… и снова весна» (2003)
Кадр из фильма «Весна, лето, осень, зима… и снова весна» (2003)