Снайпер. Дара
Шрифт:
— Ну, не знаю. Мы с вами очень разные… — в ответе не слышно уверенности.
— Но, что это для вас?
— Говорят, что, если родив одного ребёнка, второго заводишь от того же… — последовала пауза, — … самца, кажется, ты так нас воспринимаешь. Так вот это и есть любовь.
— Ёжка! Я вас воспринимаю, как сказку из детства. Ты уж не обижайся. А кто тебе ухо сломал?
Пауза. Тягучая и напряжённая.
— Неужели я?
Новая пауза.
— Прости пожалуйста, я даже не знала.
— И на каблуке крутнулась, — всхлипнул голос справа. — Ладно. Проехали. Вы вообще странные. Но на людей иногда бываете
Дара вдруг почувствовала, как из глаз её… из правого… катится крупная, с горошину, слеза. Мохнатики. Бероев. Отчего он так взвинтился? Она же — мудрая и опытная, должна сообразить. Спокойно. Ведь если подумать, видно, что ему самому несладко от такого приказа. Если бы он сказал всю правду, наверное, посмеялись бы вместе, может быть, даже спланировали, как его выполнять… ой! Как-то она к этому не готова. А он? Раз утаил от неё правду, значит… Не может быть, чтобы у него никого до неё не было. Так в чём же дело? Нет! Хватит уже.
Сначала нужно прийти в себя, а потом — всё остальное.
Снова вышла на берег уже успокоенная. Принятое решение дало новые силы. Дара подошла к Вадиму, так и ожидающему её около костра, взяла протянутую кружку, легко поблагодарила взглядом. Задумчиво отхлебнула, не чувствуя вкуса и глядя на дальний берег озера, на взлетающую крупную птицу, кем-то потревоженную. Точно, хорёк подкрадывался, но остался на этот раз без добычи.
— Вот мой контакт, — Вадим протянул ей карточку с записанном на ней номером. — Сетка здесь есть, так что ты сможешь изредка проверять сообщения, которые я стану для тебя оставлять. Как я понимаю, визитёров, что могут появиться здесь про твою душу, ты не опасаешься, — что-то вроде уважения светилось в его глазах. Или благоговения. — Возможно, ещё увидимся, если… — как-то странно он не договорил — …если получится. А мне лучше вернуться в Ново-Плесецк.
Итак — парень её мечты решил сделать ноги. Надо же, как трогательно! Пока не получил приказ её охмурить — подглядывал за ней и кормил вкуснятиной. А тут вдруг разом сделался холодный и весь из себя деловой. Даже решил сбежать, как это делают дети, встретившись с серьёзным затруднением. Н-да! Не напрасно она не доверяла властям предержащим. Даже здесь, в глуши несусветной, они дотянулись до неё своей загребущей дланью и всё испортили. Ну уж дудки! С этого момента она переходит на сторону оппозиции и принимается бороться за свои права… за Бероева, определённо.
— Коптер вызовешь? — спросила, вроде как из вежливости.
— Ждать неохота, — ответил, будто с ленцой. — Пройдусь.
Ага-ага. Пройдется он. Ладно, когда они втроём, прикрывая друг друга лазили неведомо где. Нет, он, конечно, тренированный боец, но топать полторы сотни километров по здешним лесам! А ногу сотрёт! Или еда закончится! Почему-то Даре стало тревожно.
— До Йориковки тебя провожу, а там каботажник иногда бывает. На нём доберёшься, — сказала она нейтральным тоном. — И не спорь. Тропа тут удобная, а коли не поленишься бежать — к вечеру будем на месте.
Посмотрела, как он укладывает рюкзак, чуть ухмыльнувшись про себя — а ведь уже хорошо за полдень. Ладно, поспешить действительно стоит. Она ведь не сказала Вадиму, вечером какого дня они доберутся до посёлка… хи-хи. И что ночь вдвоём им определённо предстоит провести в весьма уединённом месте. Она хорошо помнит, где расположена первая ночлежка, поставленная на тропе местными. Бортничают они здесь, оказывается.
А хорошо парень держится. Почти не пыхтит даже. Уверенно принял предложенный темп бега — лёгкий, ненапряжённый, танцующий стиль, что показал ей вчера Медвежонок. Дара отлично видит и слышит то, что происходит в округе — они сегодня никому не мешают, скользя по твёрдо утоптанной поверхности тропы. А вот сейчас лучше перейти на шаг — стадо оленей впереди. Не хочется пугать рогатых. Тем более, на них кто-то охотится. Ага, стая мегакотиков короткой дугой отделилась от леса и погнала будущих жертв вправо от дороги. Можно продолжать движение.
Наконец, показался навес с решетчатыми стенами. И как раз смеркается. Пора устраиваться на ночлег.
— Ты же говорила, что к вечеру будем на месте, — в голосе Бероева звучит не недовольство, а какое-то разочарование.
— Так завтра же, тут полсотни километров, как-никак. — Дара даже не думает оправдываться, её сейчас больше интересует ложе, которое ей впервые предстоит разделить с мужчиной. Интересно даже, осмелится ли он? Или она сама? Ой, мамочки! Страшно-то как! Сухая трава брошена поверх широких нар… облом. Тут не сразу ещё и отыщешь друг друга.
Перекусили галетами, запивая их кофе из Бероевского термоса, и завалились спать. Вот, лежит рядом бревно бесчувственное. Притиснулась к нему, занырнула под руку, а он только дышит сзади в затылок, и даже не делает никаких попыток что-нибудь предпринять.
— Вадим! У тебя раньше была девушка?
Молчит. Сопит и притворяется спящим. А может, она ему не глянулась? Ну, когда подсматривал?
Ночная тень неясно обозначилась в скудном свете спутника, проникающем сквозь листву. Крупный зверь мягко прошествовал мимо, остановившись на мгновение, чтобы издалека поглядеть в сторону людей. Вадим напрягся, и мышца его руки разом сделалась твердой — явно направляет на хищника ружьё. Тихонько его погладила, успокаивая. Неужели он не чувствует, какое умиротворение и сытость исходят от этой крупной кошки с огромными клыками?
Что может быть прекрасней ночи, звенящей от лунного света? Только светящиеся теплым светом глаза будящей тебя женщины.
— Вставай, Буш, ночь сегодня уж больно хороша. Побегаем? — и исчезла.
Пришлось вскакивать и нестись следом, пытаясь нагнать упущенные на растерянность мгновения. Мелькающий далеко впереди и струящийся между лунных струн-лучей силуэт явственно говорил, что «догоняй» — не пустая формальность, и отставших никто дожидаться не будет. Если не поторопится, так и отправится бегать без него.
Напрягая силы, Бушмейстер рванул следом. Запах убегающей женщины не просто пьянил — бил в голову полупудовым молотом на каждом скачке, заставляя кровь стучаться даже в пятках и возбуждая массу фантазий.
Вот только для их реализаций надо было сначала хотя бы догнать, а с этим наметились явные проблемы. Пока что все силы уходили только на то, чтобы не отстать. И с каждой следующей секундой становилось тем более не до фантазий — воздух начал проникать в не раз простреленные легкие с явно слышимым хрипом, а язык наоборот стремился вывалиться наружу, в попытке охладить перегревающееся тело.