Снег как пепел
Шрифт:
— Годы назад. Ты была еще ребенком, маленьким и свирепым.
Я поднимаюсь на ноги, вцепляюсь в противоположную стойку и прыгаю с кровати, но Ирод ныряет вперед и, обхватив мои бедра, швыряет на шелковое одеяло. Меня опаляет ужас, у стены кричит и тщетно рвется в цепях Терон. Кровь капает с его запястий, окропляет алым пол, когда Терон натягивает цепи и смотрит на меня с такой беспомощностью, что у меня разбивается сердце.
Я дергаюсь под Иродом, собрав крупицы оставшихся сил.
— У тебя не было времени разобраться с ними, да? Армия Терона помешала забавам твоего хозяина.
— Мой хозяин тут
Ирод рывком переворачивает меня на спину, и я оказываюсь лицом к лицу с вжимающей меня в матрас тушей. Мне хочется верить, что это все неправда. Хочется верить, что где-то в глубине души он все еще человек, что в нем еще осталось хоть что-то человеческое, не желающее творить всего того, что он делает. Но, посмотрев в его глаза, я вижу пустоту. Жуткую, бездонную пустоту, подернутую чужой силой, безумными желаниями и послушанием хозяину. Ирода не существует вне власти Ангры. Может, никогда и не существовало.
— Мне жаль, что все закончится быстрее, чем я себе это представлял, — шепчет Ирод, и его дыхание обжигает кожу, как раскаленная сталь. — Но твой принц вынуждает меня поспешить.
Я извиваюсь под ним, пытаясь вырваться, скользя ладонями по одеялу. Ирод удерживает меня, вжимая своим телом в матрас все больше и больше, потом вцепляется в одну руку и заводит ее за мою голову. Другую руку я прячу за спину, не зная, как воспользоваться ею, но и не давая схватить ее Ироду. Ирод замирает, разглядывая мое лицо. Он хочет, чтобы я сопротивлялась. Хочет, чтобы я боролась с ним. Я всем своим существом хочу того же.
То, что произойдет дальше, будет напоминать мой самый кошмарный сон. И это тогда, когда армия Корделла и Отема пришла меня спасти, а Терон так близко от меня и в то же время так бесконечно далеко. От ужаса в горле встает комок, и я хриплю, сдерживая отчаянно рвущиеся наружу рыдания. Ирод сдвигается, сильнее придавливая меня к матрасу. Что-то врезается в бедро, что-то острое… Медаль на его кителе.
Я осторожно высвобождаю руку из-под спины. Приняв мои движения за сопротивление, Ирод смеется и крепче стискивает поднятую над моей головой правую руку. Пальцы другой руки он запускает в мои волосы и тянет за них, заставляя больно изогнуть шею. Но медаль теперь не зажата нашими телами и висит прямо над моим бедром.
— Похоже, я была права, — шиплю я. — Я убью тебя задолго до того, как все это закончится.
Ирод мешкает, и я обхватываю и дергаю пальцами медаль на его кителе. Ткань рвется, оставляя в моей ладони знак отличия с острой золотой булавкой, блестящей в солнечном свете, льющемся из открытых окон. Зажав медаль в ладони, я втыкаю булавку в левый глаз Ирода. Он кричит, дернувшись назад и схватившись за глаз. Я выскальзываю из-под него и, ухватившись за стойку, скатываюсь с постели.
— Мира! — бьется в цепях Терон, всем телом изогнувшись в сторону стола, на котором лежит мое бесценное оружие.
Ирод с воплем вырывает булавку из глаза, по его лицу текут кровавые слезы. Он ревет от боли и ярости, уставившись на меня одним глазом. Он стоит на пути к столу, и, чтобы добраться до шакрама, мне нужно как-то проскочить между ним и Тероном. Рядом со мной нет никакого тяжелого предмета.
Ирод выдергивает из голенища сапога кинжал и яростно бросается
Я сдерживаю стон, вспоминая, как Мэзер дрался со мной на мечах, как Генерал отказывался отпускать меня на задания, пока я не научусь лучше драться, и вот пожалуйста — наши с Тероном жизни сейчас зависят от того, убью ли я Ирода в рукопашной.
— Брось его, — шипит Ирод.
Его левый глаз незряч, зрачок окружен пурпурно-красным месивом, правый глаз полон свирепости и бешенства. Терон даже не вздрагивает, не сводя с меня темных глаз. Я поднимаю шакрам, приготовившись атаковать. Другой рукой шарю по столу Ирода. Хоть что-нибудь, пожалуйста, ну хоть что-нибудь, что бы отвлекло его и дало мне возможность сделать верный бросок…
В этот самый момент, в это прекрасное мгновение, Эйбрил накрывает сигнал воздушной тревоги, созывающий солдат и генералов на их боевые посты. Лицо Ирода кривится, но он остается недвижим. Сирена взвывает снова, и он рычит, показывая, что часть его контролирует Ангра. Вероятно, при помощи темной магии он велит своему высокопоставленному генералу явиться, оставив игрушку.
Мои пальцы сжимаются на чернильнице. Когда взгляд Ирода на одну драгоценную секунду устремляется к двери, я кидаю эту чернильницу, и она летит вращаясь, подобно падающей черной звезде, расплескивая чернила и окрашивая воздух между нами, пока не попадает Ироду прямо в челюсть. Тот заваливается назад, а Терон, не теряя ни секунды, уклоняется и вырывает кинжал из его руки. Ирод пытается схватить его, но цепляется пальцами за воздух — Терон успевает упасть на пол и, метнувшись к стене, дать мне прекрасную возможность сделать точный бросок в шею Ирода.
Я отпускаю шакрам. Он летит, и я бегу за ним. Когда шакрам вскользь проходит по шее моего противника, я подскакиваю и ловлю его руками. Раненый, Ирод отступает назад, но я уже прыгаю к нему, подняв над головой оружие. Зрячий глаз его моргает, глядя на меня, с подбородка капают чернила. Мы падаем на пол, и мои колени врезаются ему в живот. Деревянная рукоять шакрама льнет к ладони, словно никогда ее и не покидала, когда я всаживаю лезвие в череп Ирода. Когда я вытаскиваю шакрам, по металлу стекает кровь. Затем снова опускаю, раскалывая кость.
Ты слаб, Ирод. Тебя как личности не существует. Ты — это то, что позволяет тебе делать Ангра. Лишь пешка, не заслуживающая жизни.
«Мира, остановись!» Ханна! Чьи-то ладони обхватывают мои руки, и от холода перехватывает дыхание.
— Мира!
Терон оттаскивает меня, и мы падаем. Он перебил цепь кинжалом Ирода и теперь, притянув меня к себе, обнимает, поглаживает по волосам, качает, как ребенка, и без конца шепчет мое имя, унося своим умиротворяющим голосом из всего этого ужаса. Он подобен потоку утреннего света, заливающему темную комнату после ночи нескончаемого бессмысленного кошмара.