Снега, снега
Шрифт:
– Тем не менее, это так, – переглянувшись с мужем, подтвердила Ванда. – Очень торопились, извините… Так, что же – с разрешением?
– Ладно – для влюблённых торопыг – разъясняю… Вы обязались – семь лет, день в день – отработать на Дальних островах. Причём, без всяких и всяческих форс-мажоров. В том числе, без неожиданных беременностей и рождения детей. Мол, это будет мешать полноценному рабочему процессу. Мол, придётся докторов присылать, срочно искать замену. Провинившихся субъектов отправлять «в расход»… Это же логично?
– Логично, – вздохнув, призналась Ванда. – Беременность, действительно, отвлекает от работы. По крайней мере, мне про это рассказывали. Горничные, кухарки и служанки.
– Приятно общаться с разумными девушками, – похвалил отец Джон. – На метеостанции имеется современный медпункт, где вы и найдёте профильные таблетки-пилюли, полностью исключающие нежелательную беременность… Теперь про гонорар. Вы же, наверное, ничего не понимаете в финансах и экономике нашего Мира?
– Ничего не понимаем.
– Через семь лет, если все условия контракта будут скрупулёзно вами выполнены и соблюдены, а тесты и экзамены седьмого уровня успешно пройдены и сданы, то, молодёжь, вам будут по-честному выплачены вполне приличные деньги. Хватит, чтобы приобрести крепкую и симпатичную ферму в пасторальной местности. Например, в благословенной Бургундии. Там и будете – размножаться. Усиленно и почти бесконтрольно… Как оно вам?
– Вполне устраивает, – состроив серьёзную – до нельзя – гримасу, заверил Лёха. – Следуем в аэропорт… А как же, отче, астероид? Что будет с этим Миром, когда он упадёт?
– Всё – в руках Божьих, – неуверенно промямлил епископ. – Всегда и везде надо надеяться на лучшее. Мол, обойдётся… Прорвёмся, ребятки. Не впервой…
Самолёт оказался не простым, а с вертикальным взлётом.
Тридцать-сорок секунд хриплого шипенья, на смену которому пришёл ненавязчивый тихий гул.
Лёха, на пяток секунд заглянув в иллюминатор, восхищённо покрутил головой и сообщил:
– Сильна техника у «церковников», ничего не скажешь. За полминуты поднялись над землёй километра на четыре, если не больше. Чудеса в решете, образно выражаясь… Любимая, что с тобой?
– Не знаю, – худенькие плечи Ванды, сидящей в соседнем самолётном кресле, мелко-мелко подрагивали, а глаза были крепко зажмурены. – Страшно…
– Ага, ты же в первый раз летишь на самолёте?
– В первый.
– Открой-ка глаза, – настойчиво попросил Лёха. – Открывай, открывай, голуба моя… Теперь отстегни страховочный ремень. Поднимайся на ноги. Молодец, сероглазая! Теперь крепко обопрись на моё плечо и посмотри в иллюминатор.
– Куда посмотреть?
– Вот, в это окошко.
– Страшно…
– Загляни!
– Хорошо, – согласилась Ванда. – Сейчас… Ой, а что это за серебристая полоса внизу? Красивая такая…
– Река Енисей. Могучая, полноводная и легендарная. Несколько километров шириной.
– Ты не шутишь? Действительно, река?
– Честное и благородное слово.
– А зелёное бесконечное поле – за серебристой полосой?
– Дремучая сибирская тайга, – улыбнулся Лёха. – Ну, тот самый дремучий лес, что рос за высоким забором нашего фильтрационного лагеря… Кстати, за время полёта можно будет увидеть много интересного.
– Тогда – меняемся местами!
Ванда буквально-таки «прилипла» к стеклу иллюминатора, а он, развязав верёвочки на пухлой картонной папке, приступил к вдумчивому изучению различных циркуляров, приказов, уложений и инструкций.
«Ничего, видит Бог, сложного, – рассуждал про себя Лёха. – Сейчас метеостанция пашет в автономном «спящем» режиме. Дизель-генератор функционирует, правда, на самом минимуме. Ладно, переключим его в «жилой» режим. Солярки хватит ещё на полгода, потом к островному берегу должен подойти нефтеналивной танкер. Будем ждать… Раз в неделю на нас будут выходить (в эфире, понятное дело), ребята с запасного аэродрома, расположенного на соседнем острове. Мол, как и что? Нет ли, часом, проблем? Имеется и канал для экстренной связи с Центром. То бишь, с епископом Джоном».
– Сейчас внизу – медленно и плавно – проплывают крохотные серо-бурые горушки, между которыми виднеются тоненькие-тоненькие голубые ниточки, – сообщила Ванда. – Что это такое?
– О чём ты, милая? Какие горушки и ниточки? А, это, наверное, Среднесибирское плоскогорье. Ниточки – реки.
Так они дальше и летели. Лёха вдумчиво изучал бумаги и – время от времени – отвечал на заинтересованные вопросы жены.
– Под нами снова всё стало зелёным-зелёным. И наблюдается очень много круглых блюдечек – серых, голубых, синих, розовых, лиловых… Что это?
– Северо-Сибирская низменность. А круглые блюдечки – озёра. Почему у озёр разные цвета? Одни озёра глубокие, а другие, наоборот, мелкие. Да и на озёрном дне лежит разный грунт. Песочек там, глина, камушки.
– Теперь наблюдаю переплетённые между собой светло-кремовые полосы, щедро изрезанные кривыми тёмно-коричневыми линиями.
– Полуостров Таймыр. Вернее, горы Бырранга.
– Изумрудно-лазурная бескрайняя гладь.
– Карское море…
Хриплый голос – по громкой связи – объявил:
– Господа пассажиры! Через десять минут наш самолёт совершит мягкую посадку в конечной точке маршрута. Прошу зафиксировать страховочные ремни. Повторяю. Господа пассажиры! Через десять минут наш самолёт…
Ненавязчивый тихий гул куда-то пропал, раздалось успокаивающее хриплое шипенье, ещё через тридцать-сорок секунд в салоне самолёта установилась чуткая тишина.
Со стороны кабины пилотов послышались глухие размеренные шаги. В проходе между пассажирских кресел показался высокий черноволосый человек в светло-сером комбинезоне.