Снега, снега
Шрифт:
– Обычный пепел. Причём, совсем свежий.
– Пепел? Значит, что-то сгорело?
– Не без этого, понятное дело. Я предполагаю, что две трети планеты… Тьфу-тьфу-тьфу!
Через несколько минут на смену «пеплопаду» пришёл самый обыкновенный дождик.
– Только очень тёплый, – уточнила Ванда. – Дурдом, блин, мать его… Ой, оно само вырвалось. Я не виновата…
– Бывает, графинюшка, – успокоил Лёха. – Такое с каждым может случиться. Говорят, что даже особы голубых королевских кровей, попав в пиковую ситуацию, иногда позволяют себе крепкие выражения. Не без этого.
– Значит, ситуация – пиковая?
– Пока ещё ничего непонятно. Не стоит преждевременно унывать. Будем надеяться на лучшее… Слышишь?
– Кто-то радостно и беззаботно повизгивает. Вон за тем холмиком. Взглянем?
Над их головами раздались хриплые гортанные вскрики, и две большие чёрные птицы, лениво шевеля длинными крыльями, плавно спикировали за холм.
– Грифы-стервятники, – снимая карабин с предохранителя, предположил Лёха. – Хотя, может быть, и кондоры. Я в фауне, честно говоря, не особо силён… Предлагаешь взглянуть? Не вопрос. Полюбопытствуем. Только держи наготове ультразвуковой излучатель. В качестве дополнительной подстраховки…
В уютной лощинке шёл пир горой – с десяток пятнистых худющих гиен, восторженно урча, увлечённо терзали труп огромного белого медведя. Два грифа скромно сидели в сторонке, на большом чёрном валуне, и возмущённо клекотали.
– Ругаются, – шёпотом пояснила Ванда. – Мол: – «Совесть поимейте, оглоеды. Поумерьте жадность. С братьями по ремеслу принято делиться…». А, что здесь произошло-случилось? Неужели эти пятнистые собачки смогли загрызть такого великана?
– Конечно же, нет, – откликнулся Лёха. – Всё, сероглазка, гораздо проще и прозаичней. Мишка помер, скорее всего, в момент падения астероида. От липкого страха, надо полагать. Мол, сердце очень большое, вот, и не выдержало… А гиены и грифы «переместились» сюда уже позже. Во время недавних магнитных аномалий…
Одна из гиен – самая крупная и медлительная – нехотя обернулась в сторону холма и несколько раз глухо тявкнула. Её товарки тут же оставили медвежий труп в покое и с любопытством уставились на путников, до которых было порядка ста метров.
– Смотрят без видимого страха, – отметил Лёха. – Наверное, никогда не сталкивались с людьми. Интересно… Ага, немного подумав, гиены выстраиваются клином. Угрожающе порыкивают. Самая крупная тварь, естественно, во главе. Намереваются, понятное дело, атаковать.
– Задействовать низкочастотный излучатель?
– Включай, любимая.
Гиены, будто бы получив по приличной затрещине, вздрогнули, и жалобно скуля, испуганно завертелись на месте. Ещё через несколько секунд они – бестолковой компактной группкой – рванули на запад. Самая крупная особь, обиженно оглядываясь, трусила последней. Грифы, поднявшись на крыло, заложили над лощиной широкий круг.
– Птичкам-то легче, – усмехнулась Ванда. – Им сверху видно всё. Покружат-покружат, дожидаясь момента, когда мы уйдём. Потом спустятся вниз и пообедают от души, ни в чём себе не отказывая… А пятнистые собачки? Они, явно, очень сильно испугались. И, скорее всего, не рискнут вернуться в эту лощину в ближайшее время. Останутся голодными… Впрочем, сами виноваты. Не надо было рычать и скалиться…
Они, обогнув высокую горбатую скалу, вышли на ровную базальтовую площадку.
– Метеостанция! – ахнула Ванда. – Она же… Она покосилась!
– Покосилась, – подтвердил Лёха. – Ничего странного. Трясло-то по-взрослому… Но, ведь, не упала?
– Не упала.
– Уже хорошо. Просто замечательно… Знаешь что, сероглазка?
– Что?
– Я внутрь один зайду. А ты постой в сторонке. Понимаешь, мне так будет спокойнее. Меньше буду нервничать. Мол: – «Завалится здание окончательно? Не завалится?»… Следовательно, быстрей управлюсь и вернусь к тебе. Лады?
– Лады. Только зайди – обязательно – в одёжную кладовую. Там на крючках висят куртки и штаны из тоненькой льняной ткани. Отбери подходящие по размерам. И покушать-попить прихвати чего-нибудь. Я уже успела проголодаться. Наверное, от переживаний и волнений. Не каждый же день на Землю падают гигантские астероиды… А карабин мне, пожалуйста, оставь. Для пущего спокойствия…
Минут через десять-двенадцать опытный и никогда неунывающий внутренний голос подытожил: «Могло быть и хуже. Здание пока падать не собирается. Но и ночевать в нём нельзя. То бишь, слишком опасно. Если ночью, не дай Бог, подземные толчки возобновятся, то можно не успеть выскочить наружу. Ничего, в профильной кладовке лежат различные палатки и спальные мешки. И на свежем воздухе устроимся с должным комфортом. Чай, не баре изнеженные. Благо тепло, выше плюс пятнадцати градусов. Да и общая тенденция потепления климата, что называется, на лицо… Дикие звери? Врубим ультразвуковой излучатель, он рассчитан на месяц безостановочной работы… Главная потеря? Дизель сдох. Похоже, что электронная начинка накрылась медным тазом. Бывает. Жалко. Остались без электричества. Хорошо ещё, что основные системы, включая видеосвязь и телевизор, работают на аккумуляторах… Только, вот, морозильные камеры теперь разморозятся, целая куча продовольствия испортится. Ладно, первое время будем питаться консервами. А потом можно будет заняться охотой на зебр и жирафов. Патроны – рано или поздно – закончатся? Ерунда. В оружейной кладовой имеется несколько конкретных арбалетов и приличный запас стрел… Не функционирует погружной насос, качавший питьевую воду из скважины? Найдём родник с чистой водичкой. Не найдём? Будем кипятить воду, набранную из ближайшего ручья… Прорвёмся. Не впервой…».
В правом нижнем углу монитора видеосвязи горели две светло-жёлтые чёрточки.
– Два непринятых вызова, – понятливо хмыкнул Лёха. – Ладно, с этим мы чуток повременим. Для начала включим телевизор. Вдруг, там передают подробные новости? Или, к примеру, транслируют экстренное обращение Папы Римского к жителям планеты?
Но все телевизионные каналы не работали – ни два основных, ни шестьдесят шесть дополнительных. Лишь тёмный экран монитора, да тихое – на все лады – потрескивание.
«Плохо дело, братец», – оповестил внутренний голос. – «Значит, всё очень серьёзно. То бишь, мы имеем дело с глобальной техногенной катастрофой. Похоже, что все ретрансляторы и спутники вышли из строя. Не было печали у гусара…».
Он попытался связаться с епископом Джоном. Но и Центр упорно молчал.
– И это абсолютно нормально, – пробормотал Лёха. – Надо же тщательно разобраться со сложившейся ситуацией. Подбить некие промежуточные итоги. Провести судьбоносные расширенные совещания. Ну, и так далее… А через сутки другие они непременно выйдут на связь с подведомственными объектами. Обо всём подробно расскажут. Дадут развёрнутые и дельные инструкции. По крайней мере, очень хочется надеяться на это…
Он ввёл в аппарат код запасного аэродрома.
– Здорово, Алекс, – радостно улыбнулась усатая пьяненькая морда, возникшая на экране монитора.
– Привет, Тим, – откликнулся Лёха. – Смотрю, вызывал?
– Ага, хотел чуток поболтать… Что новенького?
– Астероид шмякнулся. Телевизор не работает. Центр молчит, как речная дохлая рыба. Потеплело. С неба капает горячий редкий дождик, перемешанный с серым пеплом. В ручье плавает восьмиметровый крокодил. Горячие родники бьют из-под земли. Между родниками ползает здоровенная анаконда. В небе летают чёрные задумчивые грифы. Африканские пятнистые гиены жадно поедают труп белого медведя. Рядом с метеостанцией – конкретными табунами – бродят зебры и жирафы…