Снега
Шрифт:
З а т е м н е н и е
В то же утро.
Огород Васильцовых. Г л а ш а, негромко напевая, сортирует картошку, Л и д и я вносит на коромысле ведра с водой.
Л и д и я. Глашенька, это сколько же я не слыхала, чтоб ты песни играла?
Г л а ш а. Послушай теперь.
Л и д и я (поставила ведра, сложила ладони рупором, кричит).
Г л а ш а. Отвыкла.
Л и д и я. Ой, правда твоя, сестренка, отвыкла, и не дай бог привыкать.
Г л а ш а. К Октябрьским Мефодьев водопровод обещал.
Л и д и я. Как от Христа, все чудес от него ждешь?
Г л а ш а. Ждала… Дождалась… (Опустила голову.)
Л и д и я. Погоди-ка! Погоди-ка! Прозрел он? Глашка, ой, мамыньки, объяснился, да? Обнимал? Целовал? Расскажи! Расскажи! Было?
Г л а ш а. Было, было…
Л и д и я. Ай да Кузьма Илларионович! (Сбрасывает изящные резиновые сапожки.) Вот от чего отвыкать не хочу, Глашка, — босиком на теплой земле стоять. Как на волнах… Будто током тебя всю… И в груди — томление: уж так сладко ноет.
Входит Н а с т а с ь я.
Н а с т а с ь я. Цыц, охальница!
Г л а ш а (с тоской). Мама, так весна-то же какая! (И чтобы скрыть выступившие слезы, отчаянно запевает.)
Эх, топну раз, эх, топну два, Ты пригнись, трава! Не ругай меня, маманя: Я ж безмужняя вдова.(Приплясывает.)
Н а с т а с ь я. Осподи! Ты глянь на них.
Л и д и я. Маманя, весна ж, как вы понять не можете!
Н а с т а с ь я. Где уж! (И сама вдруг озорно запела.)
Мой миленок изменил, Мне страдать приходится, А уж я по нем страдаю — Кофточка не сходится.(Лихо приплясывает.)
Л и д и я. Ай да маманя!
Г л а ш а. Мама, какая же ты еще у нас молодая да красивая.
Н а с т а с ь я. Отвяжитесь, говорю, охальницы. Срам какой, кто послушает.
Входят А н д р е й, А л е к с е й, М и х а и л, В а р в а р а, М а т р е н а.
М а т р е н а. Батюшки-светы! Не сыны у тебя, Настёна, — богатыри. Эвон какую огромадину вспушили. Тут с плугом ходить бы да ходить. Не ты ли, Варенька, руководишь так успешно?
В а р в а р а. Я, тетка Матрена.
М а т р е н а. Мне небось подсобить отказалась. И у меня, чать, к обеду мясцо бы нашлося.
В а р в а р а. Мне, тетка Матрена, живое мясцо требуется. Барашек аль боровок. Такой, как, к наглядности, Лексей Егорыч. (Приваливается к Алексею.)
М а т р е н а.
В а р в а р а. О, не прибедняйся, Мотенька!
М а т р е н а. А и впрямь — чего это я? Сдобные калачи завсегда из цены не выходили. Мужички, Леша, Мишук… Будьте ласковые, поковыряйте заодно и мою землицу. Уважьте вдову бывшего директора эмтээса.
М и х а и л. Мам, как, подмогнем?
Н а с т а с ь я. Подмогните, подмогните, сыночки, одинокой женщине, а чего же.
М а т р е н а. Спасибо, Настасьюшка.
М и х а и л. Ты, тетка Матрена, давай мяса больше жарь.
А л е к с е й. Да квасок не забудь в погребе остудить.
М а т р е н а. Все, все будет, милые, и графинчик извлеку. И ты, Варюша, уж не откажись в такую кумпанию во взаимопомощь взойтить.
В а р в а р а. В такую — не откажусь.
За плетнем, погруженная в свои мысли, проходит Ф а и н а.
Н а с т а с ь я. Здравствуй, Фаиночка, здравствуй, дорогая.
Фаина молча кивает и уходит.
М а т р е н а. Все ходит, все могилы отца и матери ищет.
М и х а и л. Варвара Пантелеевна, так вы ж вроде подружками были?
В а р в а р а. Нас много подружек было, да война нам разные повороты в жизни сделала.
М и х а и л. Она теперь, поди, забыла, как по-русски-то «здрасте» и «до свиданья» сказать. А по-английскому вы ишшо слабаки.
А н д р е й. Ты, вижу, силен.
М и х а и л. Запросто! Мам, в Семиреченск туристы приезжали, так к ним бездомная собака пристала. А мне, как говорится у Пушкина, приказали ее поймать и повесить. Я, пока псину ловил, английский и выучил: «сенк-ю», «гуд-бай», «стервис», «вери матч».
А н д р е й. Такому английскому и ту бездомную собаку можно было научить.
М и х а и л. О!
А н д р е й. Вот тебе и «о».
Н а с т а с ь я. Будя, будя вам, посидели, покурили, водички испили. Ну-ка, берись, сыночечки, по чувальчику. Алешенька, вскинь братам на загривки-то.
М и х а и л. Мам, дай передохнуть. Пожрать же надо. Тетка Матрена ждет ведь.
М а т р е н а. Да, да, милости прошу, а то картошечка перетомится, разойдется в жиру, весь скус пропадет.
В а р в а р а. Мотя, мы — в секунд, хоть маленько себя с Лидушкой образим, в божий вид приведем. Пошли, Лидуха.
Варвара, Лидия уходят.
М и х а и л. И мне хоть рубаху переодеть. Лешк, неужто ты в своей робе пойдешь? Пошли, шкуру эту сбросишь. Мама, не серчай, успеем, посадим.
Н а с т а с ь я. Мне-то что, хоть все уходите.
Михаил, Алексей уходят.
М а т р е н а. А ты?
Н а с т а с ь я. И-и, милая, делов-то по дому. Не успеешь рот перекрестить — и день кончился.
М а т р е н а. Ну, гляди, Настя, только на меня не серчай, ради бога. А нашей любимой настойке мы с тобой опосля, вечером пробу сделаем. (Уходит.)