Снега
Шрифт:
Настасья уходит.
А н д р е й (Глаше). А ты пойдешь?
Г л а ш а. Нет.
А н д р е й. Слей мне, пожалуйста, на руки. Поохотился, пострелял уток! Прошлой весной на вальдшнепов хотел пойти — заставили снегом погреб набивать. Сегодня еще более «благородную» работу придумали.
Мимо проходит П о л е н ь к а в джинсах, ковбойской шляпе, с двумя пистолетами.
Откуда
П о л е н ь к а. Тетя Фаина подарила.
А н д р е й. А ну, подойди.
П о л е н ь к а (подходит). Чего?
А н д р е й (схватил дочь за ухо). Ты что — нищенка?
Г л а ш а. Отпусти, слышишь! Палачом-то хоть не будь!
А н д р е й (Глаше). Что-о? (Поленьке.) Сними Сейчас же! Сними, говорю!
П о л е н ь к а (кладет на землю пистолеты, шляпу, снимает мокасины, негромко). Папа, ты меня не любишь? Не любишь? Вы с мамой меня не любите? Я вам чужая? Чужая… Чужая!.. (Убегает.)
Г л а ш а. Поленька! Поленька!.. Называется, приехал навестить дочь… Приехал, одарил, обласкал… Думаешь, я не понимаю, почему ты на девчонке злость срываешь? Потому что тебе стыдно перед ней за свою новую жену. Поленька для нее некрасивая? Деревенщина, говорит? Навозом от девчонки пахнет? Да она во сто крат красивее вас обоих, слышишь, так своей крале и передай — в тыщу раз красивее! И брось ты, Андрей, барина из себя корчить: «На вальдшнепов!» На охоту, видите ли, ваше степенство, приехать изволили. Ты перед нашими деревенскими профессора из себя строй, а я-то как-никак знаю, что ты такое… В ученого все играешь, а за город цепляешься потому, что бабу красивую там нашел. Себе — бабу, Поленьке — мачеху. Уезжай, говорю, к черту, без тебя вскопаем, без тебя посадим. (Уходит.)
Входят принарядившиеся М и х а и л и А л е к с е й.
М и х а и л. Лешк! Вы с Андреем ступайте, а я сейчас.
Входит Н а с т а с ь я.
Н а с т а с ь я. Андрей, Полинка где? В сельпо за солью сбегать надо.
У плетня снова показывается М а т р е н а.
М а т р е н а. Ну что ж вы, мужички?
А л е к с е й. Идем, идем, тетка Матрена.
М а т р е н а. Идите, милые, идите, а я следом.
Андрей, Алексей уходят, Михаил укрывается за кустами смородины.
(Дает Настасье сверток.) Бери.
Н а с т а с ь я. Что это?
М а т р е н а. Бери, говорю. Моя благодарность.
Н а с т а с ь я (разворачивает сверток). Господи!
М а т р е н а. Фаиночка из Штатов привезла. Такого в сельпе не купишь. Все девки в селе
Н а с т а с ь я. Цена-то какая?
М а т р е н а. Задарма бери. Глафире передашь, вот и вся твоя забота.
Н а с т а с ь я. Аль летошний снег иде выпал? Уж я и запамятовала, когда, милая, ты кому что дарила.
М а т р е н а. И не говори. Иной раз сама себе дивлюсь. Да ведь без мужика-то небось зачерствеешь, каждую крошку будешь беречь.
Н а с т а с ь я. То так, истинно. Кто заработал, тот и бережет. Сколько лет мы такого урожая ждали, что летошний год к нам пришел? Его бы тут, хлебушек-то, и приберечь, а Мефодьев что выделывает? Стекольный клуб отгрохывает за наши денюжки.
М а т р е н а. Нужен он, клуб-то, Настя, молодежи нужен.
Н а с т а с ь я. Да разве я… А вдруг как недород опять? Тут бы копейку-то и приберечь, а он городским комсомольцам какие-то эти… как уж их? Коттеджи какие-то начал строить.
М а т р е н а. Да пусть живут не так, как мы живем. Веселее от этих новых домов и от городских ребят всем нам будет, мечтательнее.
Н а с т а с ь я. Нам от одного весело — когда в избе сытный дух стоит.
М а т р е н а. Не согласная я с тобой, Настя. Побольше бы к нам в Сухой Лог таких, как патриоты.
Н а с т а с ь я. Да они уже драпать хотят. Ихняя Машка Парамонова ноне совсем лыжи навострила. Все утро артель нашу кляла да ревмя ревела: забери, мол, меня, маманя, с этой каторги.
М а т р е н а. Так прямочки и сказала?
Н а с т а с ь я. Ну!
М а т р е н а. И пусть катится, коль плохо с нами!
Н а с т а с ь я. Об чем и речь.
Слышен голос Поленьки: «Бабуся! Бабуся!»
П о л е н ь к а (вбегает). Бабуся! Телеграмма! Из Ленинграда! Мефодьев велел передать.
Н а с т а с ь я. Чего там? От кого?
П о л е н ь к а. Теперь — все! Все! Телеграмма! (Убегает.)
Настасья прочитала телеграмму и — заголосила.
М а т р е н а. Что ты, Настя? Что с тобой?
Н а с т а с ь я. Ничего-то ты, Мотя, не знаешь! Осподи! Неужто я добротой своей ее казнила? Не простит мне теперь Глафира, не простит…
М а т р е н а. Да об чем ты? Чудные слова твои какие!
Н а с т а с ь я. Не пытай, милая, не трави душу. (Уходит.)
Матрена, вздохнув, тоже уходит. Слышны голоса Лидии и Варвары. Входят Л и д и я и В а р в а р а в праздничных платьях. Раздается условный свист.
Л и д и я (удивилась). Чего это?
В а р в а р а. Ступай, догоню. Есть причина, значит.
Лидия, засмеявшись, уходит. М и х а и л выходит из-за кустов, обнимает Варвару.
Хищный ты, Мишка… Припал, будто горло прокусить изготовился.