Снесла Баба Яга яичко
Шрифт:
От вертевшегося в голове слайд-шоу и запаха шоколада Беба почувствовала легкую слабость. Поэтому она вылезла из ванны и отправилась искать душ. Проходя мимо зеркала, Беба взглянула на свое отражение и остолбенела. Она была похожа на гигантскую шоколадную сову.
– Мадам, а массаж?! – воскликнула у нее за спиной женщина в белом халате.
– Массаж оставим на следующий раз, – сказала Беба и встала под душ. Вместо того чтобы поднять настроение, ванна произвела на нее совершенно противоположное действие. Бебе казалось, что она выбралась из какого-то омута, который высосал из нее всю энергию.
Спеша рассказать Пупе, как выглядела эта дурацкая «конфетница», Беба на выходе чуть не столкнулась с мистером Шейком. Увидев антипатичную даму, распространявшую вокруг себя неаппетитный сладковатый запах, мистер Шейк помрачнел.
– Have a nice lay [34] , –
Мистер Шейк ничего не ответил, захлопал глазами и поспешил туда, куда направлялся.
«Боже, ну что за невоспитанный тип!» – подумала Беба. Ведь Беба, зная, что мистер Шейк с Куклой договорились сегодня после обеда играть в гольф, просто-напросто пожелала ему приятного дня [35] .
34
Приятно полежать (англ.).
35
Верный вариант звучания этой фразы по-английски: «Have a nice day!»
А мы? Мы спешим вперед.
Жизнь часто подлой и злобной бывает,История ж соколом в небе летает.Да, в человеке проснулся необузданный аппетит к жизни. С тех пор как стало известно, что его не ждет другая жизнь на небе, что критерии получения визы в ад или в рай пошатнулись и что реинкарнация в кабана или крысу – это вовсе не выигрыш в лотерею, человек решил задержаться тут, где он есть, сколько сможет или, говоря другими словами, решил жевать жвачку своей жизни как можно дольше и при этом еще развлекаться выдуванием из нее пузырей. Если верить статистике, разница действительно впечатляющая: в начале ХХ века средняя продолжительность жизни колебалась в районе сорока пяти лет, в середине века она увеличилась до шестидесяти шести, а сейчас, в самом начале ХХI века, средний возраст достиг прекрасного показателя – семьдесят шесть лет. За период всего в сто лет люди продлили свой срок почти на пятьдесят процентов. Правда, этот статистический бум отмечен только в относительно спокойных и богатых районах мира. Ведь в Африке люди сегодня умирают как мухи и, вероятно, гораздо быстрее и проще, чем когда бы то ни было раньше.
Доктор Тополанек в одиночестве сидел в конференц-зале отеля и размышлял. На экране мерцала, перенесенная на него проектором, фотография Иосифа Виссарионовича Сталина. Сегодня доктор Тополанек собирался кое-что рассказать о коммунистической идее долговечности, но рассказывать оказалось некому. Конференц-зал был пуст.
Да, коммунисты были мастерами своего дела. Новый коммунистический человек должен был жить долго, в коллективе, в труде, благодаря силе собственной воли, а не генетическому наследию. Потому что наследие, в том числе и генетическое, не признавалось. Болезни, депрессии, самоубийства, физическая слабость – все это выдумки буржуазии, пораженцев и дезертиров трудового фронта. Вера в лучшее, гибридное завтра проникала во все поры коммунистического общества. Мичурин и Лысенко заботились о том, чтобы продукты, которыми в один прекрасный день будут питаться коммунистические массы, были лучше по качеству и больше по размеру. Позже их высмеяли. А сегодня все жрут огромные вонючие ягоды клубники, накачанные газом, и почему-то никто больше не смеется и не задает вопросов. Не говоря уже о белых голландских баклажанах, которые словно выросли в огороде у Мичурина! При коммунистах жил прославленный кавказец Николай Чапковский, он дожил до ста сорока шести лет. Столетние старики и старухи в те времена появлялись в невероятных количествах, как грибы после дождя, в основном на Кавказе, поддерживая своим долголетием идею, что их земляк, Сталин, будет жить очень долго – будет жить вечно. Но он не жил ни долго, ни вечно. Александр Богомолец, автор книги «Продление жизни», изобрел знаменитую сыворотку, которая названа его именем. Сыворотка плюс регулярные переливания крови были его рецептом омоложения. Его позже тоже высмеяли, назвав эти идеи «мегаломанскими коммунистическими химерами». Сегодня клиники полной трансфузии крови возникают повсюду, причем процедуру замены крови могут позволить себе только люди с толстыми кошельками. Да и сыворотки, несколько усовершенствованные, входят в ежедневное меню тех, кто в состоянии себе их позволить. «Геровитал», крем из плаценты, могли выдумать только в условиях коммунизма, где аборт был самым популярным средством контрацепции, и здесь
С «теорией Тополанека» все было в порядке. Теории, как и всегда, мешала только дерзкая, непослушная и непредсказуемая практика жизни. Кроме оскорбительно пустого зала, практика жизни сейчас проявила себя и в виде возникшей в дверях нежданной посетительницы: высокой испуганной старой дамы, в большей степени жестами, чем словами требовавшей, чтобы доктор Тополанек немедленно отправился вслед за ней на площадку для гольфа! Доктор Тополанек выключил проектор, подхватил свою сумку «скорой помощи», которую всегда держал под рукой, и последовал за взволнованной дамой.
А мы? Мы тоже поспешим за ними.
Нас жизнь терзает, гнет в бараний рог, —История бежит к концу, не чуя ног.По дороге к полю для гольфа мистер Шейк оживленно объяснял Кукле смысл своего существования. Он производил такое же впечатление, как и выдвижной ящичек старинного дамского туалетного столика, из которого, когда его выдвинешь, вылетает облачко пудры. Мистер Шейк пылил и давился собственными словами. Кукле было его жалко, как и всех других, кто единственную причину своего существования видит в работе. Этот сопящий мужчина, этот человек-машина, производящий слова, движения и жесты, был даже симпатичен Кукле до того момента, пока разговор не зашел о Рози, дочери мистера Шейка.
– Рози, к сожалению, инкомпатибильна.
– В каком смысле «инкомпатибильна»? – переспросила Кукла.
– Мы обязаны постараться стать существами лучшими и более совершенными, чем те, какими нас создал Бог, не так ли? – сказал мистер Шейк.
– Я не вижу, чего не хватает вашей дочери, – сказала Кукла.
– К сожалению, дело не в том, что ей чего-то не хватает, наоборот, ее слишком много.
– Она просто молодая и крепкая, плотная.
– Но эта плотность в будущем может стать причиной ее несчастья. К сожалению, мы живем в такое время, когда даже небольшой перевес может повлиять на траекторию нашей жизни.
Нельзя было сказать, что мистер Шейк не заботится о своей дочери. Однако это была забота о продукте, ведь Рози, по мнению мистера Шейка, хотя он, конечно же, никогда не признался бы в этом, была своего рода бракованным продуктом.
– А ваша жена?
– Моя покойная жена. Она была само совершенство. Как вы, – сказал доктор Шейк.
Она была само совершенство до той поры, пока не испортилась. Разумеется, мистер Шейк не употребил это выражение, «испортилась», он сказал «заболела», но подумал он именно «испортилась». Механизм перестал работать как положено, и мистер Шейк делал все, что в его силах, чтобы этот механизм исправить. Но, к сожалению, ничего не получилось.
– Странно, – сказал мистер Шейк.
– Что – странно?
– Рядом с вами я чувствую себя приятно, как под вентилятором, – сказал он и добавил, – разумеется, при условии, что речь идет о жарком летнем дне.
Мистер Шейк необычайно оживился, когда они добрались до площадки для гольфа, несомненно, роль учителя льстила его самолюбию. Кукла о гольфе не имела никакого понятия, и мистер Шейк старательно объяснял ей правила игры. То, что всегда казалось Кукле бессмысленным – эти прогулки по полю, поросшему выстриженной травой, с клюшкой в руках и с единственной целью загнать в лунку мячик, – оказывается, все-таки имело некоторый смысл. Этот смысл Кукла обнаружила в пребывании на свежем воздухе.
Они были совершенно негармоничной парой. Высокая костлявая дама с большими ступнями и клюшкой для гольфа в руке шагала по залитому солнцем зеленому живому ковру, как настоящий богатырь, только женского пола. Ее партнер, невысокий сопящий мужчина, оживленно сновал по травянистому полю, напоминая газонокосилку. Кукла наблюдала за ним: он что-то говорил, замахивался клюшкой, жестикулировал, демонстрировал ей движения, требовал, чтобы она эти движения повторяла, размахивал руками и энергично бил клюшкой по мячику.