Снесу крышу. Дорого
Шрифт:
Когда она обернулась, усмешка с лица Полякова исчезла. Они все почему-то думают, что диплом сам собой заводится, как тараканы.
— Извините, вырвалось. Вы не думайте, я не претендую, — успокоила его Дарья, обводя взглядом пространство в поисках оставшейся одежды и демонстрируя тем самым потерю интереса к теме.
На чулках он посадил стрелку, но не с голыми же ногами домой идти. Не май месяц на улице. Еще целых три дня как не май.
— Сейчас всё для людей, можно и без сессий учиться.
— Наверное, я сейчас
Платье нашлось возле дивана. Даша специально выбирала из немнущейся ткани. Где только оно ни побывало. Боевое платьишко, хоть медаль на грудь вешай.
Со стороны спальни раздались шаги.
— Прости, я, наверное, по больной мозоли потоптался?
Несветаева аж застыла, как была, наполовину одернув подол. Ничего себе, какая рефлексия!
— Нет-нет, что вы. Всё в порядке. — Она взъерошила руками волосы. — Я просто неловко себя чувствую после… вчерашнего. Для меня это впервые… вот так, — она изобразила смущение. Нужно же задобрить мужское эго. — Поэтому и говорю всякую ерунду.
— Чем ты обычно завтракаешь? — Кощей, проходя в сторону кухонной зоны, поднял чулки и повесил их на подлокотник.
— Овсянкой.
— Фу! «Утренние сопли»! — сморщился он. — Для язвенников и трезвенников.
— Как раз для меня, — «обрадовалась» Дарья.
— А я предпочитаю творог, когда дома, — похвастался Поляков.
Нет, ну он специально? Даша стала заводиться. Расскажи теперь, что самый лучший завтрак в твоей жизни — шведский стол на горнолыжном курорте в Альпах.
— Очень полезно, — согласилась вслух она.
— А еще лучше твой кофе и булочки.
— Сбегать?
— Да я заказать могу, — недовольно заявил начальник.
— Ах, да. Я забыла. Вы можете.
— Почему ты так на всё реагируешь?! — возмутился он. — У тебя всё сводится к деньгам! Тебя вообще больше ничего не интересует?
Даша закрыла глаза, чтобы успокоиться.
— Павел Константинович, понимаете, не всем повезло родиться в обеспеченной семье, — тактично ответила она.
— А с чего ты взяла, что я из обеспеченной семьи? — он сложил руки на груди.
— Потому что вы не понимаете, что такое — считать каждую копейку, — ровно произнесла Дарья.
— Да, я не понимаю этой трагедии, которую ты сейчас изображаешь! Я помню, больная мать, брошенный вуз, все дела. Тем не менее, для переезда же ты деньги как-то нашла? Квартиру сняла. Значит, копейки всё же не считаешь. Тонко намекаешь, что за ночь нужно заплатить?!
Он, топая по полу, рванул в прихожую, вернулся с портмоне и вывалил на стол содержимое. Пара пятитысячных и несколько тысяч осели на поверхность.
— Достаточно? — процедил он.
Больше всего Даше хотелось ответить: «В задницу их себе засунь. Мне за тебя больше отвалят». Но, по понятным причинам, она себе такое позволить
— Спасибо, Павел Константинович, за ужин и секс. Особенно второй раз, на коленочках, очень вам удался. До свидания. Увидимся завтра на работе, — вежливо попрощалась она и пошла в прихожую одеваться.
Хозяин не счел нужным ее проводить.
Ну и ладно.
Всё-таки самый опасный тип козлов — это не Ледопат. Самый опасный — это тот, который кажется не козлом. Даша не была наивной. Но почему-то каждый раз у нее появляется надежда, что вдруг…
Но чуда не произошло.
Воскресенье прошло плодотворно. Даша успешно отвлекалась от мыслей о провале миссии, отвечая на вопросы по педагогике и психологии. Это был первый Дашин заработок в свое время, она обросла «поставщиками», ее контакт заочники родного вуза передавали из рук в руки. Время было благодатное, сессии шли одна за одной. Страдать было некогда.
И только поздно вечером, когда глаза уже стали слипаться, Несветаева улеглась на диване, надела повязку для глаз и настроилась спать. Но сон, который не давал ей работать за компьютером, внезапно отступил перед мыслью о том, завтра ей предстоит встретиться с Поляковым.
Кто вообще потянуло ее за язык? То есть про сложно финансовое положение — это святое. Но жалобно надо. Страдательно. Потом нужно было сделать приветственный утренний минет. Точнее — сначала минет, потом жалобно и просительно. И чтобы шеф такси до дома оплатил и на чулочки дал, взамен порванных.
А ее понесло.
Видите ли, оскорбило ее, что Кощей ее не понимает. Можно подумать, в ее жизни народ в очередь вставал, чтобы ее понять. Толпами. С чего его должно волновать, как она живет? С чего это вообще кого-то должно волновать?
И что делать, если завтра она придет на фирму, а ей сообщат, что она здесь больше не работает? Ей ли не знать, какими мстительными бывают начальники…
Трясучка не отступала. Даша поднялась, сходила в кухню, выпила успокоительное и заперлась в ванной. Мерный стук струй о дно ванны напоминал звуки дождя. Дарья всегда любила дождь. Казалось, он плакал за нее.
В голове лениво крутилась мысль, что завтрашние проблемы нужно решать завтра. Всё, что можно было испортить, она испортила с утра. Теперь остается только ждать. И раз уж она внезапно решила выступить в роли оскорбленной невинности, то с утра нужно будет продолжить в том же тоне. Лучшая защита — обвинение.
Даша выключила воду, свет, доковыляла до постели и отключилась в один момент.
Утром она проснулась до будильника, тщательно накрасилась, уложила волосы и вызвала такси. Один раз можно шикануть — красота требует жертв. Купила в пекарне недалеко от офиса свежайшую булочку, кофе в кофейне и была возле кабинета за пять минут до явления начальства.