Снежная княгиня

Aston_Martin

– Что такое? – встрепенулась торговка рубахами и, спрыгнув со своего насеста, подковыляла к прилавку, навалившись на него грудью. – Неужто этот приехал?

Высунувшись из своего закутка, старухи во все глаза всматривались в противоположный конец площади.

Опустив вниз голову, на которую был накинут промокший от сырого снега капюшон дорожного плаща, вдоль ряда с овощами на высоком сером жеребце ехал мужчина. На фоне гудящей площади он казался скорее ожившей печальной статуей, чем живым человеком. На его высоком, бледном лбе ясно выделялась

тонкая морщинка, а густые брови были нахмурены, будто в задумчивости. Выдающиеся скулы, острый подбородок и тонкий прямой нос делали его похожим на человека благородных кровей, но широкие плечи и скромная одежда выдавали в нем едва ли не бедняка.

Остановив коня, всадник ловко спрыгнул из седла и откинул капюшон, встряхнув головой. Взяв лошадь под уздцы, он протиснулся к одному из прилавков и, перебросившись парой слов с продавцом, ткнул в кусок свежей говядины. Сговорившись в цене, мужчина стянул с одной руки перчатку из черной свиной кожи и, порывшись в подвешенном к поясу кошельке, выудил оттуда несколько монет. Коротко кивнув продавцу, он отправил завернутый в бумагу кусок мяса в спрятанную под плащом холщовую сумку и неторопливыми широкими шагами побрел к другому прилавку, вглядываясь в разложенные товары.

– А хорош ведь, мерзавец? – спросила одна старуха другую, искоса глядя на стройного всадника.

– А чего ему и не быть хорошим на денежки покойного князя? – спросила другая старуха.

– И то верно… - вздохнула торговка чесноком, не сводя глаз с осанистой, стройной фигуры всадника, медленно ступавшего по грязному, сырому месиву чистыми высокими сапогами.

Привлекший внимание кум мужчина остановился у прилавка зеленщика, перебирая пучки петрушки и укропа, стоявшие в плетеных корзинках. Выбрав пучок посвежее, он без лишних разговоров отсчитал зеленщице деньги и отправил петрушку в холщовый мешок, висевший у него на плече под плащом.

– Ишь, даже не торгуется! – буркнула чесночница, покачав головой.

– А что ему торговаться? – пожала плечами торговка рубашками. – Глядишь, гриву свою черную выпустил, глазюки бесовские так и горят, так и горят… Да наши бабы-то ему и задаром поди готовы отдать…

– А полюбовница-то его, поди, за кухарку держит? – глухо захихикала торговка чесноком, глядя на густые черные волосы и ясные карие глаза всадника.

– А чего бы и нет? – пожала плечами её собеседница. – Ой, глядите-глядите!

Медленно шагавший за хозяином конь случайно налетел на катившего огромный бочонок по грязи мужчину. Не удержав равновесия, тучный усач взмахнул руками и плюхнулся в грязь, потеряв свою фуражку, едва державшуюся на затылке. Стоявшие рядом люди подались в стороны, бросая полные любопытства взгляды на высокого мужчину в дорожном плаще, а он, заметив случившуюся трагедию, положил крупную щуку, которую тщательно изучал, и спешно бросился к упавшему мужчине. Протянув пострадавшему руку, он что-то коротко сказал и, когда усач поднялся на ноги, помог ему отряхнуться.

–

Извиняется перед пивоваром… Вот тебе на! – хлопнула себя по бокам торговка чесноком, увидев, как всадник коротко поклонился и поднял с земли упавшую фуражку усача.

– А я всегда говорила, фрау Зелда, что этот мужчина – очень странный человек, - сказала торговка рубахами.

– Извините, по чем вы продаете чеснок? – раздался вдруг мягкий женский голос.

Две старые торговки были слишком заняты наблюдениями за разворачивающейся на рыночной площади сценой, чтобы заметить худощавую женщину, бесшумно подошедшую и уже несколько минут разглядывавшую крупные головки чеснока, связанные в бусы.

– Что? – переспросила торговка чесноком, вздрогнув от неожиданно раздавшегося над самым её ухом голоса.

– Я спрашиваю, в какую цену чеснок? – спросила женщина, закутанная в серый платок и подпоясанная тонкой бечевкой, и мягко улыбнулась.

Смерив серую, будто выцветшую покупательницу долгим взглядом, фрау Зельда прищурила подслеповатые глаза.

– Брать будете? – спросила она, внимательно глядя на незнакомку.

– Буду, - кивнула женщина и, заметив, что торговка хочет вытащить из связки одну чесночную головку, поспешно добавила, - я возьму всю нитку. Чеснок у вас отменный.

Лицо старухи просияло беззубой улыбкой: приятно, когда твой товар хвалит кто-то кроме тебя самого.

– А вы кто будете? Не видала вас раньше тут, - подала голос торговка рубахами, с завистью поглядывая, как незнакомая женщина расплачивалась с соседкой.

– Фрау Вольцоген. Латгарда. Я тут с неделю, - ответила женщина, спрятав под платок выбившуюся медово-белую прядь волос. – Мой муж – сапожник. Мы живем на углу вон той улицы, - женщина кивнула в сторону. – Домохозяин запросил слишком большую сумму за мастерскую, и нам с мужем пришлось приехать сюда.

– Да-а… - протянула фрау Зельда. – С честных людей сейчас дерут, как с собак…

– Точно-точно! – пролепетала торговка рубахами, выкладывая на прилавок тонкую женскую сорочку и надеясь, что фрау Латгарда купит что-нибудь и у неё.

– Что вы говорите, фрау Реинхилда? – спросила торговка чесноком.

– Я говорю, что точно, что с честных людей дерут, как с собак, - громко, будто говорила с глухонемой, повторила торговка рубахами.

– А-а… - протянула фрау Зельда, одобрительно кивнув. – Точно-точно!

– Извините меня, но мне показалось, будто вы только что говорили о том мужчине, что приехал на сером коне, - неловко сказала фрау Латгарда, улыбнувшись тонкими, бесцветными губами. – Он очень молод и хорош собой, и даже походит на вельможу, - взглянув на торговку чесноком, женщина продолжила, - это ваш сын? Простите, если что не так, я в этом городе ещё никого и ничего не знаю… У меня даже нет знакомых…

– Боже упаси, мой сын! – воскликнула фрау Зельда и перекрестилась. – Это конюший из тех развалин, что были когда-то поместьем старого князя.