Снежная Королева и её владения
Шрифт:
Странная эта жизнь, моя…»
А. Розенбаум
Полуденное солнце разошлось не на шутку – жгло нещадно, зло, но все равно не могло справиться с последствиями ночного ливня. Луговые травы купались в теплых испарениях. Пригнувшись от собственной тяжести, вбирали щедрый для этих мест ультрафиолет, переваривали его, запивали дождевой водой и гнали в клубни, луковицы, заготавливая на предстоящую зиму. А она, судя по шикарному лету, предстояла долгая и ох какая нелегкая.
Волчица лежала на примятой траве и, щурясь, попеременно следила то за щенками, играющими с лосиной костью, то за пятнышком света, пробившим густую листву и подкрадывавшимся к ее боку. Как только солнечный родственник столь лакомой для волка добычи коснулся серой шерсти, мать нехотя встала, потянулась
Парашютик взметнулся ввысь, богатырский чих проталкивал его сквозь застывшее марево испарений. Но вот штиль закончился и ветерок радостно подхватил зернышко, играючи поднял его над деревьями, затем еще выше, выше, к самым облакам. Туда, откуда горизонт переставал быть ровной линией и изгибался, доказывая то, что долгие века было понятно лишь ветру и его попутчикам: земля круглая.
Вскоре борею наскучило играться с семенем, воздушные ладони разжались и приобщенный к великим тайнам мира сего пух, лениво и медленно, словно выбирая посадочную полосу, полетел к земле. Приземлился. Удачно. Влажный песок с готовностью принял зернышко, которое тут же, как будто всю недолгую жизнь готовилось к этому моменту, принялось вбирать в себя воду, толстеть на глазах, вот-вот грозя разорвать грубую кожицу и впиться в жирную почву зеленым ростком корня.
Но радость дитя была преждевременной… Судьба приготовила ему еще немало испытаний… Земля неожиданно задрожала и исполинское чудовище заслонило весь мир, наполнив его угрожающим гулом. Круглое, с налипшими кусками глины, инкрустированной россыпями камней и клочьями травы, оно катилось, угрожая вмять семечко на неведомую глубину в податливый песок. Растение сжалось, в отчаянной попытке спастись распустило парашют, ловя порыв ветра, но безуспешно… Чудовище все ближе, нависло над застывшем в ужасе семенем, но неожиданно перепуганное дитя было подхвачено грязевой волной толкаемой перед собой исполином и смыто в сторону. В то время, когда все еще не верящее в чудесное спасение зернышко, судорожно оглядывалась по сторонам, УАЗ мерно прогрохотал мимо.
О едва не развернувшейся драме не догадывались ни сама машина, даже обладай она неким автомобильным интеллектом, ни пассажиры – их куда больше волновала лежащая впереди дорога, обозначенная среди таежного леса глубокими колеями, съехать в кои смерти подобно. Вот и приходилось военному внедорожнику медленно пробираться краем дороги, то взрыкивая на ухабах, то натужно воя на крутых подъемах. Иногда водитель все же плошал и колеса съезжали в наполненные грязной водой колеи, спасал передок – на пониженной передаче он, полный воловьей упрямости, волочил по земле задний мост в надежде, что УАЗ оправдает свое старое народное название «козелок» и взбрыкнет, выскакивая из ловушки.
В такие минуты Алексей, сидевший на пассажирском месте, вцепившись в поручень на передней панели, с тревогой вслушивался в монотонный рев двигателя – казалось еще секунда и он прервется, захлебнувшись бензином. Колеса скатятся в яму и начнется долгое, утомительное поддомкрачивание всех колес и запихивание под них хвороста, сдобренное грязью и комарьем… Но пока что все, слава Богу, обходилось, а после очередной развилки, на которой глубокие колеи прыгнули в сторону, Алексей и вовсе не смог сдержать вздох облегчения. Армейский шофер-срочник, тоже расслабился, закурил, опасливо косясь на своего пассажира – как тот отреагирует на неуставную вольность. Но попутчик был не против, скорее наоборот – порылся в карманах, выуживая сигарету, щелкнул «Зиппой» и расслабленно откинулся на жесткое сиденье. Солдатик снова взглянул на Алексея, но уже с неким вызовом – по-о-одумаешь, писатель… И не таких по таежным колдобинам возили. Да и не похож был пассажир на представителя столь уважаемой профессии, не солидный какой-то: молодой, лет тридцати, в джинсах, ветровке «Левайс». Без задумчивого взгляда, устремленного… Куда должен быть устремлен взгляд настоящего писателя, солдат не знал, но что куда-то должен, уверен был непоколебимо. А рядом с ним сидел обычный городской парень. С такими в деревне каждое лето на дискотеке дрались, девчонок делили. Понаприезжали, понимаешь… И как-то обидно стало солдату, что сейчас в родном селе без него штакет об спины городских щеголей ломают. Он с хитрецой взглянул на писаку и, решив разыграть действие из старого анекдота, важно протянул:
– Да-а-а, вот по таким дорогам и ездим всю службу. «Уралы», понимаете, да ГАЗоны, нарезали колеи, а нам потом пробирайся…
Сам- то солдат он прекрасно знал чьи это колеи – не один десяток раз приходилось сдавать задом в чащу, чтобы разминуться с восьмисотсильными белорусскими тягачами, везущими совсем не дрова. Да и по ширине-глубине канав знающий человек мог бы догадаться, что «Уралы» к этому безобразию малопричасны. Но куда там этому щеголеватому писаке – он-то и трактора ни разу толком не видел, не говоря уже о ракетном тягаче. Солдат совсем хотел уж было кинуть в сторону писателя взгляд, как сказал бы замполит «полный мнимого превосходства», но Алексей, вместо ожидаемого «Так вот какой ты северный олень!!», лишь скептически хмыкнул:
– Ага, то-то экологи тревогу бьют…
Не ожидавший подвоха водитель встревожено выглянул в открытое по случаю редкостной жары боковое окно, чуть увернулся от метившей прямо в лицо еловой ветки, и вынужденный констатировать, что экологической катастрофы в тайге ничего не предвещает, спросил:
– Это еще почему?
– Потому что, судя по преобладанию в этой местности «тополей» над хвойными деревьями, эту зону нужно срочно переименовывать в широколиственную и серьезно задуматься на проблемой изменения климата! – Довольный от удачно захлопнувшейся ловушки, доверительным тоном пояснил Алексей и добавил: – По-крайнем мере геополитического!
Рядовой насупился, но спорить стал – кто их поймет, этих писателей. Сейчас и Вася Пупкин писатель, и президент писатель… Вдруг этот парень чекист какой-нибудь, потом затаскают. Но затянувшееся было молчание прервалось облегченным выдохом:
– Доехали!
Машина вильнула на крутом спуске, взлетела на пригорок и сквозь поредевший подлесок проступили очертания укрытых массетью цистерн с топливом, а чуть поодаль и вовсе виднелся свесивший лопасти вертолет. Едва взвизгнули тормоза, к машине подбежал молодой, подтянутый майор и, распахнув пассажирскую дверь, вцепился в Алексея.
– Леха! Здорова, бродяга! – майорский рот, посрамляя голливудских стоматологов, растянулся в улыбке.
Леха выбрался из машины, выпрямил затекшие ноги и улыбнулся офицеру. Секунду постаяли, рассматривая друг друга, а потом, не в силах сдержаться, обнялись.
– Здарово, Санек! Спасибо что помог!
– Да ладно, че там… Тем более тебя по-другому хер заставишь приехать друга навестить. Ааа…
Майор снова вцепился в друга, потряс.
– Ну чертяка, ну молодец! А я уж думал, не успеешь – грозу передавали, ишь как парит. Пилот уж хотел без тебя взлетать, а когда в следующий раз по этому маршруту вертушка полетит неизвестно. Слава Богу, что тебе лучшего водителя в части дали, а то бы точно не успел!