Снежный ком
Шрифт:
«Куда? А парни — Лорд и Барбос?! Они должны быть где-то здесь!» — хотелось мне крикнуть вслед Ляльке, но все равно она меня не послушала бы. Но я-то точно знал: все эти дни охрана пестрой Кати ходила за нею по пятам как пришитая. «Что делать? Звать на помощь? Но тогда я выдам и Ляльку, и себя, и уж наверняка спугну спекулянтов. Самое главное — не оставить Ляльку в таком состоянии одну…»
Я бросился вслед наугад, как вдруг сдавленный крик донесся совсем с другой стороны. Рванувшись на голос — мне показалось, что крикнула Ляля, — я увидел обоих «телохранителей», преградивших дорогу пестрой Кате. Барбос заломил ей руку за спину, Лорд подступил с ножом:
— Продала, сука! — услышал я грубый голос и в ответ — истошный крик Кати:
— Пошли вон от меня! Это вас не касается!
В следующее мгновение я, не рассуждая и не раздумывая, напал на парней. Блокировав нож, нанес Лорду «гьяти-дзуки» — прямой удар в лоб, Барбосу — «йоко-гери» — ногой в висок. Барбос, выпустив Катю, рухнул, но Лорд увернулся и успел зацепить мне финкой бедро. Нога онемела, зато Катя была уже на свободе. И тут совсем некстати появилась на поле боя привлеченная шумом Лялька.
— Ляля, беги к дому! — крикнул я и с ужасом увидел, что Лорд готовится напасть на меня сбоку, а Барбос вскочил на ноги и заходит в тыл.
— Негодяй! Ненавижу! — крикнула мне в ответ Лялька. — Ненавижу! Всех!..
Отвечать ей у меня не было времени. Ближе ко мне оказался Барбос. Я нанес ему удар «майя-гери», рванулся к Лорду, но тот, видно, не хуже меня разбирался в приемах каратэ. Отскочив, он блокировал мой удар, по-прежнему держа нож перед собой.
Мы начали сходиться.
Не знаю, чем бы все это кончилось, если бы не раздался рядом зычный голос капитана Куликова:
— Бросай оружие! Стрелять буду!
С другой стороны лужайки вышли из кустов два милиционера с пистолетами в руках.
Лялька ли сказала, где мы деремся, или капитан сам прибежал на шум, так или иначе помощь подоспела вовремя.
— Ларису видели? — крикнул я, боясь, что у парней есть еще сообщники.
— Тебе надо на перевязку, а не за Ларисой, — ответил Куликов. Он тут же защелкнул «браслеты» на руках Лорда и Барбоса.
Только теперь я глянул на свою пораненную финкой ногу и увидел, что левая штанина выше колена намокла от крови.
Но не рана волновала меня, а Лялька. Я не мог понять, почему даже сейчас, когда я спас и ее и Катю, может быть, от верной гибели, она крикнула: «Ненавижу?!»
Можно ли, услышав такое, на что-то надеяться? Стоило ли вообще после этого жить?..
Любимая…
Ляля исчезла и пропадала неизвестно где несколько дней. Командиру отряда Юре и девчонкам сказала, что уезжает в город, но я-то точно знал, в городе она не была: один раз видел ее косынку у Аполлинарии Васильевны, а другой — плащ у Клавдия Федоровича в его домашнем медпункте.
По всем разведданным, где-то в Костанове у Ляльки было убежище, куда она уходила, когда ей становилось невмоготу. Но вот где? Как найти Лялю? И что получится, если найду?.. Ничего хорошего… Я постарался представить себя на ее месте. Что ж, и правда, в Лялькиных глазах я самый ненавистный злодей. Все, что выстраивалось в ее далеко идущих планах, безвозвратно рухнуло. Новое ни с какой стороны не намечалось.
И все-таки я не мог поступить иначе не только ради себя, но главное — ради Ляли…
После драки с бандитами мне пришлось с недельку побыть в своей мастерской: Лорд довольно глубоко поранил бедро. Клавдий Федорович наложил четыре шва и порекомендовал не очень-то расхаживать по селу.
А когда я вышел из своего убежища, нос к носу столкнулся с Лялькой.
Я настолько обрадовался, что она жива-здорова (только выглядела, как после болезни), что забыл о всех наших бедах, и с восторгом стоял и смотрел на нее. Она, конечно, все это отлично заметила, но прошла мимо с таким неприступным видом, как будто вовсе и нет на свете такого человека, как Борис Ворожейкин… Так это же черт знает что! Вздуть бы ее хорошенько! Ну просто руки зачесались! Ходит, нос задрав, а самой от стыда, что с Темой якшалась, дома надо сидеть и не высовываться, чтобы пальцем на нее не указывали!.. Куда там! Разве признается?! Все у нее виноваты, только она права! Вот уж бабья порода: так и норовит все свалить с больной головы на здоровую.
Мне ничего не оставалось, как демонстрировать Ляльке такой же остракизм! Не замечать ее, и все! Но как не замечать, когда она у меня и ночью, и днем ни на минуту из головы не выходит…
Так прошло еще некоторое время, пока не наступил день, которого мы все, конечно, ждали и который должен был внести разнообразие в нашу трудовую размеренную жизнь.
В пятницу вечером на строительной площадке появился председатель колхоза и сказал нашему командиру Юре:
— Получили прогноз, дней через пять начнутся обложные дожди. За два выходных и три рабочих дня плачу, как за сверхурочные, а вы мне смахните и заскирдуйте сено в пойме у дальних островов.
Юра выразил по этому поводу некоторое сомнение:
— У нас большинство ребят из города, справятся ли?
— Кто не умеет косить, научим, — категорическим тоном ответил председатель. — Даю трех стариков в инструкторы. Скажи парням, пусть идут получать инвентарь. Завтра на рассвете по росе и за работу. Для сенокосилок место там неудобное, потому и убираем вручную…
Я был неподалеку от Юры и председателя, слышал весь этот разговор. Новость меня, конечно, обрадовала: может быть, на сенокосе удастся без свидетелей поговорить с Лялей. Я не мог поверить, что она всерьез меня ненавидит. Должна быть благодарна хотя бы за то, что спас от Кати-спекулянтки и ее бандитского окружения.
Ночью спал плохо. Перед рассветом, когда вечерняя заря поздоровалась с утренней и прошла багряным заревом по горизонту, я был уже на ногах и принялся поднимать ребят. А потом, несмотря на то что рана на бедре, заклеенная марлей, еще болела, бегал и старался больше всех, таская в машины косы, грабли и множество всякого имущества, оказавшегося совершенно необходимым нашему отряду.
Наконец мы разместились в грузовиках и поехали к дальним островам, где, как говорили жители Костанова, издавна славились заливные луга.