Снежный сон
Шрифт:
Ее детство, проведенное с тетей Полей, то есть антропоморфным роботом, пусть и унылое, но вполне спокойное и сытое… во всех смыслах.
Поэтому зачем страдать, зачем рвать себе душу ненавистью к Демьяну Демьяновичу? Васса уже двадцать лет как свободна от него. Она живет своей жизнью, за которую отвечает сама. Она сама ее строит, так что при чем тут какой-то старый хрыч по имени Демьян Демьянович, время от времени вызывающий ее на осмотр… Да фиг с ним. Не простить, но забыть. Забить на все это.
И вообще.
Без Демьяна
…Утром небо опять хмурилось, ветер то стихал, то дул с новой силой. Васса сидела на байке позади Рэма, прижавшись к его спине, закрыв глаза. Движение мотоцикла почти не чувствовалось, таким плавным и незаметным был его ход. Васса не спала, но словно в какой-то отключке находилась.
Дождь опять?
Она открыла глаза, подняла лицо.
Нет, это был снег. Мелкий, сухой, мгновенно тающий на дороге. Хотя край обочины уже белый. Это точно снег.
Ближе к вечеру, когда уже начало темнеть, Рэм свернул с основной трассы на боковую дорогу. Сначала ехали по асфальту, потом потянулась грунтовка, из-под колес полетели брызги грязи.
К Вассе опять вернулся страх: а если их тут ждут?
В темно-сиреневых сумерках вдруг показались одноэтажные домики с темными окнами. Они стояли отдельно на небольшом расстоянии друг от друга. Позади них терялось в темноте поле – все еще зеленая, но мертвая трава, присыпанная снегом. Еще дальше черной стеной высился лес.
Рэм остановил байк у одного из домиков.
– Приехали, – сказал он.
Васса слезла с байка, подошла к домику, поднялась на крыльцо. Рэм открыл с помощью электронной отмычки дверь, первым зашел внутрь. Включил свет.
И лишь затем позволил Вассе войти.
Кажется, в доме было холоднее, чем там, снаружи. Пахло чем-то таким вроде бы относительно нейтральным, но очень скучным, затхлым. Как во всех тех мотелях, в которых они останавливались с Рэмом. Запах дешевой мебели, моющих средств, почти выветрившегося кофе, чего-то горько-копченого, словно где-то под диваном валялась засохшая оболочка от колбасы; да еще носился по углам едва заметный аромат крепкого алкоголя, пролившегося на обивку.
– Что это? Мы где? – спросила Васса.
– Мы в гостевом домике, – сказал Рэм, возясь у батареи под окном. – Включил отопление, часа через два помещение все прогреется, думаю. Ты видела? Кажется, в этих местах никого, одни мы.
– А зачем эти… гостиницы? Чистое поле вокруг…
– Завтра все осмотрим. Тут останавливаются люди, приехавшие на экскурсию в Печь. Я так понял, здесь летом большие толпы. И еще на всякие солнцестояния народ сюда ломится, когда самый короткий день или самый длинный… В конце декабря сюда кто-нибудь точно явится.
– Нас здесь не найдут?
– Надеюсь, нет. Если нас и искали в этих краях, то давно бросили. Наши стали такими же пофигистами, как и ваши, жилы из себя не тянут. Начинают
– Значит, нам здесь нечего бояться? – с надеждой спросила Васса.
– Нет, детка, расслабляться нельзя. Наши сейчас больше какими-то другими проблемами заняты, но потом, думаю, о нас с тобой опять вспомнят. Да и от людей ничего хорошего тоже не стоит ждать. Вдруг люди заподозрят что-то? Тогда от проверки мы не уйдем. А если нас начнут проверять, то обнаружат, что мы без чипов, бродяги! И сведения о нас с тобой сразу просочатся к нашим, то есть к алиенам. Кот не всегда охотится за мышкой, иногда он просто ждет, когда та сама выскочит ему навстречу…
– Тогда этот кот старый и ленивый.
– Он просто экономит силы. Ты, верно, насмотрелась кино, где вечно погони, где надо бежать-бежать… язык на плечо. Нет, в жизни не совсем так.
– Как мне это все не нравится… – с досадой произнесла Васса. – Вот эта невозможность расслабиться, вечное ожидание подвоха. Ждешь все время, что сейчас кто-нибудь выскочит из-за угла, схватит за руку… Или крикнет в спину: «Стоять!» Когда все это закончится, Рэм?
– Не знаю, – мрачно ответил тот. – Если и будет конец, то не только нам, но и всему этому миру. Рагнарёк мы с тобой уже обсуждали.
– Ты меня прямо подбодрил… – сердито засмеялась Васса. – Ищем на этом пустыре кого-то… А зачем? Я вот уверена, что тут нет моей матери. Да, кто-то видел в этих краях женщину, похожую на мою маму, но это ж когда было… И это еще ничего не значит. Даже если найдем, опять окажется, что какая-то левая тетка! А вовсе не моя мама!
– Ты так рвалась встретиться с ней! – напомнил Рэм.
– Я уже ничему не верю, ничего не жду давно…
– Васса! Перестань. – Рэм обнял ее.
– У моря было так хорошо… тепло.
– И на море пришла зима, ты видела, – ласково произнес он.
– Все равно. Там даже зимой лучше, чем здесь. – Она помолчала, уткнувшись в его шею. – Нет… Не слушай меня. Прости. Я не буду ныть.
Через некоторое время в доме стало теплее, и Васса успокоилась.
Они уснули, обнявшись, под одним одеялом.
Утро.
Васса открыла глаза первой, осторожно выскользнула из постели. Принялась варить кофе на маленькой кухне, и от запаха кофе проснулся Рэм.
– Откуда такие богатства? – сонным голосом спросил он, вылезая из-под одеяла.
– Нашла запасы от прежних жильцов. Еще есть овсяное печенье и нарезка сыра, срок годности не закончился…
– Отлично.
Они завтракали за хлипким пластиковым столиком, а Рэм рассказывал:
– Печь – это заповедник под открытым небом. До сих пор его не могут поделить археологи и туристы. Туристы, то есть поклонники, если еще точнее – паломники, считают Печь местом силы. Мы с тобой будем изображать таких вот бездельников, которые верят во всякие обряды и чудеса здешнего края…