Сними с меня оковы одиночества
Шрифт:
– Ты что пытаешься меня напоить? – спросила она.
– Нет – ответил я, но она поняла, что это был сарказм.
Она встала и прошла в уборную. Я снова закурил и налил нам еще. В комнате моей было убрано, и пока она приводила себя в порядок, я успел расстелить нам постель и покурить. Вернувшись на кухню, ее еще не было. Черт, она что там утонула? Конечно, я все понимал, желудок работает у всех по-разному, возможно, это сыр плохо на нее подействовал, а может быть, и само вино. Яна вышла, с красными глазами. Она ревела и умывалась. Я не подал виду. Она присела на стул, вздохнула глубоко, я увидел разочарованное лицо женщины. Такие лица обычно делают женщины после того как либо залетят от не любимых людей, либо когда застукивают любимого мужчину в
– Ну, все, можешь вызывать мне такси – на вздохе сказала она.
– Почему? – удивленно спросил ее я.
– Как почему? Ты только что намекнул мне, что хочешь трахнуть меня и все.
Я вытаращил глаза от удивления, снова закурил.
– Ты чего женщина? Ты сошла с ума что ли?
– Не надо оправдываться.
– Яна ты успокойся.
Я протянул ей стакан с вином и начал ее успокаивать морально, держал ее руку и курил.
– Все хорошо. Ты как маленькая девочка расплакалась. А главное не из ничего.
– Знаешь Костя.
– Что?
– Меня в детстве изнасиловали – со слезами сказала она.
Черт. После этих слов в моей голове появилась злость и сожаления. Я не мог ее оставить одну в этом чертовом мире. Я почувствовал ответственность за нее, что смогу быть с ней каждый проклятый или прекрасный день в своей жизни. Скорее, во мне проснулся настоящий отцовский рефлекс за нее. Я не понимал, что со мной. В эти секунды моя жалость перегнула палку, я не знал, как снова вернуться в последние секунды перед ее речью, перед ее убийственными словами, в которых она заключила столько боли. В такие моменты люди не хотят знать всей правды о таких вещах, дабы угодить. Это не прилично, в моралях общества и всех отброшенных людей на свете. И все-таки, спустя считанные секунды мне захотелось узнать больше о, этом насилии. Моя совесть и принципы морали исчезли.
– А как это случилось? – спросил я.
Она посмотрела на меня, как на сумасшедшего. Ведь, явно никто не задавал таких вопросов ей. Каждый выжидал, что она смогла бы рассказать сама, всю историю от начала и до конца. Яна была удивлена.
– Это случилось в детстве. Я была в гостях у парня. У него был еще один друг – сказала она, и выпивала.
Я сел напротив и внимательно изучал ее меняющее лицо в этом разговоре. Затушив сигарету, я закурил снова, в надежде, что не покапает с конца, ведь мне была очень интересна эта жуткая, насильственная история.
– Продолжай – сказал я.
– Скажу вкраце – сказала она и поставила полупустой стакан с вином на стол.
– Окей.
– Я осталась у него ночевать и ночью он ко мне приставал.
– Дальше – сказал я, с интересным видом лица.
– Ну, я сказала ему нет. Он позвал своего друга, она раздели меня насильно, и один меня держал, а другой трахал, затем они поменялись ролями, но я была без сил, я сопротивлялась, как могла.
В моей голове складывалась извращенная мозаика. Я чувствовал легкую возбудимость внутри себя. Затем, эрекция стала сильней моих сочувствующих инстинктов. Мне очень сильно, захотелось ее изнасиловать, что я еле сдерживался. Я реально представил себя на месте этих хищников, которые жестоко разорвали невинность этой дамочки. Это фантазия грешника, которая меня терзала внутри. От которой сложно убежать. Недавно я испытывал, что-то похожее, но это было совсем не то.
– Чертовски жаль тебя, дорогая извини, что я спросил – сказал я.
– Я однажды совершу двойное убийство – сказала она, совершено вменяемо.
Черт, у меня прошли резко все фантазии, не хватало еще, чтобы меня убила недовольная женщина. Причем не очень близкая женщина.
Мы распили до конца эту бутылку откровенности и зла. Я предложил ей остаться. Она долго отказывалась, но все же легла в мою постель в одежде, и я лег рядом в одних трусах. В комнате ночи творилась тишина. Она лежала на боку, прижавшись ко мне свой сексуальной попкой.
– Яна, сними одежду – сказал я ей на ушко.
– У меня
Мне плевать на ее красные дни календаря. Я обнял ее крепко, и целовал ее в шею, медленно. Затем гладил ее прекрасные ноги. Целуя и лаская ее, я начал снимать ее трусики.
– Ты чего с ума сошел? У меня же месячные – сказала она.
Я ничего не ответил, а лишь снял с нее ее трусики. Затем снял свои серые трусы и вошел в нее боковым погружением. Медленно лаская ее, я начал снимать с нее остальную одежду. Она помогла мне в этом. Это медленное чувство было похоже на настоящую романтическую любовь. В эти секунды, я резко вспомнил ее надругательство. Развернув ее, она легла на спину, и я входил в нее усердно, лишь только слушая наслаждение двух тел. Я положил на свои плечи ее ноги и входил быстрей. Мысль о том, что ее изнасиловали, терзала меня. Черт. Я развернул ее. Она легла на свой плоский животик. Извращенная дикость взяла надо мной верх. Я просто начал насиловать эту женщину, я просто был жесток. Держа ее руки, не давал ей сделать ни одно движение, она пыталась мне что-то сказать, но я ткнул ее голову в подушку. И закончил на пол.
Она встала с постели, прошла на кухню выпить воды. Я принял душ. И выйдя от туда она была одета.
– Ты куда собралась? – спросил я.
– Домой.
– Время четыре часа ночи. Яна, какого черта ты творишь?
– Мне надо домой, я вызвала себе такси.
– Подожди, я сейчас оденусь.
– Зачем? – сердито спросила она.
Я промолчал и начал накидывать на себя джинсы.
– Все я ушла. Я позвоню тебе.
Чертова сучка. Наверное, это из-за последних минут секса. Я чувствовал, что надругался над ней. А может быть, она почувствовала себя шлюшкой, которая в первый день знакомства поставила статус неприступной стены, которую нужно добиваться, а на следующий день жестко отымели.
Я выпил воды и закурил с мыслями о том, что чертово такси снова увезло мою попытку избавиться от одиночества. Наверное, она пожалела, что связалась со мной. Может быть, я показался ей безумцем и насильником или унылым дикарем. Не знаю, что не так. Но мне реально хотелось быть с ней. Быть вместе в этом доме, в этом городе, в этой стране, в этом чертовски гнилом мире, в этой вселенной. Мне захотелось выпить, но выпивки больше не было, а идти в магазин было лень. Я боялся и сожалел о том, что переспал с ней. Боялся, что больше мы не увидимся. Она показалась мне ранимой, даже слишком. Яна так красиво строила неприступную стену, которую я разрушил благодаря двум бутылкам вина. Паршивое настроение, я разбил бокал с водой. Затем пытаясь собрать осколки, я задел стол спиной. С него упала тарелка с сыром и тоже разбилась, как и этот стакан. Не ладилось ничего. Некоторым людям суждено жить с разбитой посудой, так как они не хотят её убирать. Без разницы, какой сегодня день, ведь в нем собрались самые паршивые дни. Я давно не чувствовал себя так. Мысли терзали. Я ничего не убрал на кухне. Я лег в постель, в которой простыня была залита кровавыми пятнами. Выкинув ее на пол, где засохли миллионы моих детей, мне пришлось снова засыпать в одиночестве.
9
Каждый человек способен быть счастливым. Только у каждого счастье проявляется по своему, у кого-то в любви, у кого-то в книгах, у кого-то в музыке, у кого-то в героине и других наркотиках, у кого-то в алкоголе.
Любому творческому человеку нужна муза. Для каждого это разный человек, выпивка или наркотик. Для меня всегда же музой являлась последняя женщина, с которой я был открыт для разговоров. А таких дам довольно таки мало было в моей жизни, ведь они всегда исчезали без следа. Меняя города, меняя самих себя, а я всегда оставался таким же. Без них мое творчество было бессмысленно. Будь то рассказы на листах бумаги, будь то прекрасная мелодия на гитаре. Все не имеет смысла, пока какая-нибудь женщина это не оценит и не откроет мою гнилую душенку.