Сними с меня оковы одиночества
Шрифт:
На проклятой работе нам сделали новый график, пять рабочих смен. Мать их. В неделю два выходных. Это всего на всего был предновогодний график, к прошлому мы смогли бы вернуться только после праздников, так нас уверяло начальство, от которого всех тошнило.
Последующие дни, я звонил Яне. Но она не хотела со мной долго разговаривать. Я понимал почему. Она отвечала, что все нормально, но на мои встречи она не приходила. Я все прекрасно понимал. С этим ничего не поделаешь. Сам наломал дров. Сам и расплачивался. Все как у всех, все через просторную огромную жопу. Яна просто ушла из моей жизни. У меня пропадало творческое вдохновение, а в магазинах пропадал алкоголь. Мне было нужно как то забыться о том, какое я все таки ненужное не состоявшиеся дерьмо. Мои дни проходили, в суровой рабочей обстановке и алкоголизма. Ведь если человек не хочет тебя видеть, неужели так трудно сказать об этом. Нужно всегда быть прямолинейным в таких вопросах. Судьба снова повесила на меня оковы одиночества.
Я перестал писать, о чем либо, так как
Я прятался в различных книгах, я утопал в различных фильмах, я уходил в другой мир от прекрасной музыки. И знаете что, я почувствовал себя не таким уж и одиноким. Это реально, вполне не сложно погрузиться в себя и не думать больше не о чем. Пустота успокаивает от реальных проблем и забот. В конце концов, в душе наступает мертвая тишина. Главное не потерять контроль над собой. Ведь под ногами одна черная бездна. Сам по себе, один в полной тьме. Ничего не будет происходить, просто день за днем, ночь за ночью, время быстро летит. На любой вопрос не будет ответа. Безразличие, нервы в порядке. Вокруг вседозволенность, можно делать все что угодно, но уже без удовольствия. Человек запирает себя в этой одинокой камере. Душа словно мертва, похоронена внутри человека. Там словно дороги лесные, пустотой ночной окружены. Недоверие к людям, осторожность в словах. Пьянство, наркотики становиться нормой отвлечения. Существование бессмысленно. Одиночество можно избегать, проводя время не с теми людьми. Но все так же будешь одиноким в толпе, на работе, дома. Будь ты даже в самом прекрасном месте на всей планете, оно не будет радовать.
Одиночество заставляет задуматься о многом. Каждая секунда становится новостью. В любой точке мира произошло либо дерьмо, либо что-то доброе. Можно включать свой повседневный ящик и изумляться от происходящего. Нужно перестать страдать. Нужно перестать ныть как младенец. Нужно сжать свою волю в кулак и решаться уже что-нибудь предпринять. Человек в одну секунду может изменить своё будущее. Главное все хорошо взвесить.
На одной уличной попойке, я познакомился с симпатичной женщиной, у которой с собой был отборный гашиш. Ее звали Анжела. У нее были крашеные волосы в красный цвет. С такими волосами в свое время выходил на сцену Курт мать его Кобейн. Она, безусловно, была его фанаткой. Карие ее глаза просили свободного путешествия в кайф. На ней была длинная теплая куртка с капюшоном, что прикрывала ее зад. Синие джинсы в оранжевых меховых кроссовках. Мы забрались с ней вдвоем в какой-то теплый подъезд, где раскурились от души. Долго не сидя на месте, она обняла меня и поцеловала. Это была раскумаренная страсть, которая мне очень понравилась. Мы шли по ночному городу вдвоем, смеясь над любым столбом, смеясь в зеркала витрин. На душе творилось свободное падение с большой горы. Легкий и просторный воздух улиц, погружался внутри каждого из нас. Я никогда не замечал такого, как воздух освобождает от всего.
Мы прибыли к ней домой, по белому асфальту, сам того не подозревая, я просто шел рядом с ней держась за руки. Нам просто было необходимо, куда-то срочно идти.
Дом, деревянный ее дом, находился где-то на окраине города. Мы прошли несколько километров за считанные минуты. В ее комнате постеры Нирваны. Мы сели на диван она приготовила горячий зеленый чай и салат. Прикончив все это, я почувствовал как в ее доме очень жарко. Она начала переодеваться при мне. Сняв джинсы, кофту. Оставшись в белом лифчике и в черных стрингах. Черно-белое кино, ее тело словно белой краской окрашено. Худенькая дамочка, маленькая грудь, но шикарный зад. Она достала из шкафа розовую ночнушку, и только хотела ее надеть, как я прижал ее зад к своему лицу. Я целовал ее ягодицы, она не сопротивлялась. Я начал целовать ее вагину через стринги, проникая пальцем внутрь. Жуткий стояк. Я хотел разорвать ее. Я снял с себя свою серую водолазку, она сняла с себя лифчик и массировала себе грудь. Я продолжал целовать ее через трусики и проникать пальцем играя.
– Разденься и ляг – сказала она, легким шепотом, словно играла со мной, и ушла в другую комнату.
Я выполнил ее указание как беспощадный раб, как будто я подчинялся ее гипнозу, как будто ничто не могло устоять перед ее телом, я лежал голый на ее диване, в ее доме становилось жарче, поэтому я слегка начинал мастурбировать,
Она принесла красные лампочки, которые сама поменяла. Красная комната пропитана развратом. Анжела включила на своем компьютере Нирвану, затем принесла мне на диван одеяло, под которым я прикрывал свое хозяйство, на которое она смотрела, пока меняла одну за другой лампочки, пока она включала музыку, пока она принесла одеяло. Видимо такие члены в ее вкусе.
– Ну ты еще долго? – спросил я.
– Подожди еще не все.
Как то не по себе лежать голым в красной комнате и слушать Курта Кобейна, она снова была в другой комнате. Наконец она пришла. В зеленом легком халате. Принесла маленькую пластмассовую бутылку, сигареты и камень. Я попросил сразу, чтобы принесла еще воды, что она и сделала. Наваривая дурь, мы раскумарились. Она встала на диване передо мной и начала под музыку снимать свой халат. О, это необыкновенный силуэт. Она снимала его медленно, под жесткий гранж. Нам не было уже смешно, это что-то было другое, это то, что заводило сильнее всего. Она стояла и легко подтанцовывала перед моим телом. Я просто разложился между ее ног. Она массировала свою грудь, и каждый раз когда я поднимался, в надежде схватить ее и трахнуть, она толкала меня назад, мне же оставалось только наблюдать и не трогать, пока эта дамочка, не попросит. Я лежал и мастурбировал перед ней. Она начала медленно снимать с себя трусики, не слабый приход, от отборного камня, который накрывал волнами. Я уже мало что соображал, мой стояк был задокументирован. Она медленно опустилась на меня и поцеловала меня в губы, затем в шею, я схватил ее за красные волосы, в ее красной комнате и заставлял опускаться ниже. Она подчинялась мне. Медленно целуя головку моего члена, она принялась медленно сосать ее, затем полностью насасывать мой член, а мне лишь оставалось держать ее за волосы. Она помогала своему рту правой рукой, надрачивая мой орган, затем она начала целовать и двигаться выше, целуя мой живот, целуя мои соски, я даже начал чувствовать себя обнаженной бабой, схватил ее за волосы и поцеловал ее в губы, чтобы она не заигрывала с моими сосками. Она села мне на лицо, и терлась клитором об мой нос. Ее грудь, лицо смотрели на мой член и трогая его, пока я занимаюсь ее киской языком и носом. 69-тая поза, становилась нормой, она сосала мне, а я занимался ее вагиной. Затем, я насадил ее на свой член, она медленно погружалась, я держал ее сзади за волосы. Анжела вздыхала и стонала как самая величайшая богиня всех времен. Я не мог кончить. Я повалил ее, но она встала на четвереньки. Я чувствовал себя ковбоем на родео, который скакал на ней, под ускоряющий ритм барабанов музыки Нирваны. Кончив, Анжела ушла в душ, а я наведался в кухню. У нее было много шкафчиков, полок. В одном шкафчике я нашел большую коробку, внутри которой была куча разных таблеток. Черт, я закурил сигарету, вытер свое хозяйство кухонным полотенцем и выпил воды. В холодильнике лежало пиво, которое я открыл. Из красной комнаты играл Курт, пока я пил пиво, уткнувшись в коробку, она стояла сзади меня.
– Хочешь? – сказала она.
– Что?
– Кайфонуть еще?
– Можно.
Она стояла в розовой ночнушке, и достала из коробки феназепам.
– Вот выпей три и запей пивом – сказала она, протягивая таблетки.
– А какой приход?
– Прикольный. Есть еще лирика, но ее лучше сейчас тебе не надо.
– Почему?
– От нее ты станешь дурным, и будешь слушать музыку громко, на протяжении всей ночи.
Я выпил три таблетки и запил пивом. Анжела зажгла газ спичками и обгорелую спичку положила обратно в коробок. Зачем? Есть люди, которые засовывают обгоревшие спички обратно в коробок. Они не понимают, что остальные спички будет уже сложней найти. Наверное, они так и поступают с людьми. Я допивал пиво и жутко мои глаза слипались, как сучка с самцом. Мне казалось, я дошел до комнаты с пробелами в голове, на какие-то секунды изображение пропадало.
10
Самый лучший вид спорта – это секс и добавим к нему немного похоти в подсознание.
Подготовка к новому году, довольно скучное занятие и скорее всего унылое. Дамочки всегда хотят украсить стол красивыми салатами и прочей едой. Для мужчин это не важно, я ни разу не видел мужика, который бы сидел и глядел на эти салатики и оценивал их по красоте, если такие мужики существуют, то они обыкновенные пидоры. Я предпочел бы избавиться от этого праздника, но Анжела меня нагружала идти в магазин за покупками.
– Давай, Кость – сказала она. – Надо подготовиться хотя бы к девяти часам вечера.
– Почему к девяти?
– К нам придут гости.
– Кто?
– Вероника со своим мужиком.
– Тогда, дорогая придут к тебе, а не к нам. По мне бы лучше, что бы мы смогли остаться вдвоем и трахались бы под бой курантов.
– Ты извращенец.
– Сказала самая извращенная женщина, с которой я когда либо, спал.
Ей кто-то позвонил, она ушла в кухню травить разговоры с ее чертовым громким телефоном. Я провел у нее не так много ночей. Праздничные выходные на работе, которую я ненавидел, но которая сегодня мне была бы нужна. Чертовы олухи надеются быть счастливыми, загадывая желания в новый год. Я не понимал, что я делал у нее дома. Ведь мы даже не встречались, мы просто трахались, курили и слушали музыку. Да еще смотреть на ее сраных дружков, мне не по кайфу. На что только не пойдешь ради секса.