Снохождение
Шрифт:
— Это будет мне хорошим уроком, — уплетал он с набитым ртом, не церемонясь.
— Верно подмечено. Ты бы…
— Хильзе, — перебил лев, — ты больше не утянешь меня в этот омут. Я, прости, поем, потом допью вино, потом встану на улице и буду ждать Ваалу-Миланэ. Потом я ей передам письмо, потом отчитаюсь, а потом уйду домой. Вот так и будет.
Тэнгай съел всё из тарелки.
— Хорошее блюдо, — сказал и встал.
— Уж не ждала от тебя доброго слова, — Хильзе осталась сидеть.
Осушив кубок, посланец взял жезл
Хильзе сидела неподвижно.
Всё-таки через миг вернулся, но тихо, без гулкого шага.
— Спасибо вам за обед, преподобная Ваалу-Хильзе, — вкрадчиво и пересмешно сказал Тэнгай.
Внезапно в столовой раздались всхлипы плача.
— Ты чего… плачешь? — пошёл он к ней, как тут в дверь постучали.
— Это Миланэ, — отворачивалась она прочь. — Давай, иди, открой ей.
Тэнгай с небольшой миг в нерешительности смотрел на спину Хильзе, на её симпатичный хвост, на изгибы плеч. А потом пошёл открывать дверь.
— Имперская посыльная служба, — рыкнул Тэнгай и вдруг почувствовал себя в каком-то фарсовом положении.
— Что? — изумилась-опешила Миланэ, глядя на него большими глазами.
— Мне велено передать послание, — отчеканил лев, вынимая запечатанный свёрток из внутреннего кармана.
— От кого? — она бездумно взяла письмо. — Но… А где Хильзе? Что лев здесь делает? — навострила Миланэ ушки, мордочка стала серьёзной, взгляд — остреньким, с огоньком.
— Я здесь! — прозвучало из глубин дома. — Он принёс тебе письмо!
— Эм…
— Прошу поставить подпись вот здесь. И стамп попрошу тоже, — протянул небольшую бумажку.
— Ну, я… Идём к столу. Здесь неудобно.
В столовой Хильзе не оказалось.
«О небо, до чего она странная… Хильзе», — подумал Тэнгай, наблюдая, как Миланэ изящно подписывается и привычно бьет стампом по бумаге.
— Всего доброго, Ваалу-Миланэ-Белсарра. Приятного дня.
— Благодарю, льву тоже, — дочь Андарии удивлённо провожала его взглядом, пока дверь не захлопнулась.
— Что это было, Хильзе? — быстро присела Миланэ.
— Да вот, принёс тебе какое-то послание. Хотел ждать на улице, но я впустила. Даже накормить успела, — её голос звучал с внутреннего дворика, где-то возле балинеи.
Дочь Сидны вертела свёрток в руках, разглядывала сургучную печать; выглянула в окно — в мире свечерело.
— От кого? Я ничего такого важного… не жду, — продолжала рассматривать.
— Он не сказал. Оставлять не хотел, даже под стамп: говорил, не положено. Лично в руки.
Хильзе вернулась, растирая глаза и осматривая ладони — не осталось ли следов от смытой тентуши с глаз? Тем не менее, внимательно слушала: она любит всё тайное: маленькие секреты, небольшие проверки, лёгкие нюансы. Хотелось знать: скажет ли Миланэ, от кого письмо, или что-то соврёт.
— Что ж… — Миланэ вскрыла печать с помощью сирны и принялась читать.
Занявшись уборкой стола, Хильзе поглядывала, как же будет вести себя подруга.
Та сначала обхватила письмо двумя руками, потом приложила ладонь к щеке, а потом открыла рот от удивления.
— О Ваал. Хильзе, это…
— Что такое? Что-то случилось? — подруга прекратила елозить тряпкой по столу.
— Нет… То есть, да. Ты только погляди!
— А можно? — спросила Хильзе, мигом очутившись позади Миланэ.
— Смотри! — ученица расправила письмо получше.
Сиятельная слышащая Ваала,
благородная дочь своего рода,
верная дисциплара Сидны —
Ваалу-Миланэ-Белсарра!
Храня искреннюю благодарность в сердце за милосердное отправление в Нахейм духа моего близкого родича Оттара и желая непосредственно выразить её, приглашаю безупречную на вечернюю трапезу, которая состоится в моей марнской резиденции, 7-го дня 4-ой Луны Всхода сего года, после захода солнца, в девятом часу.
С чистым уважением,
глава рода Сайстиллари,
член Сената Империи Сунгов,
преданный делам Императора
Тансарр,
из рода Сайстиллари.
И печать. В ней внушало уважение всё: и тончайшие детали гравировки — не подделаешь; и строгий Сенатский круг — не усомнишься; и традиционный имперский узор из ромбов.
— Это ведь сенатор Тансарр! Из рода Сайстиллари! Поверить не могу, — бросила тряпку Хильзе.
— Тот самый? Настоящий сенатор? Из двадцати четырёх?
Миланэ весьма плохо разбиралась во всём, что касалось политики, государственного устройства, всех и всяческих учреждений, Легаты и всего такого; это всегда удручало её, несколько раз ставило в неловкое положение, а раз даже сыграло злую шутку. Но все воспитанницы дисциплариев изучают основы права и устройства Империи, она, естественно, знала, что есть Сенат, а в Сенате сейчас — двадцать четыре головы, и все эти львы имеют огромное влияние в Империи.
И вот один из них приглашает на ужин.
— Именно так, Миланэ. Ты, выходит, отправила в последний путь брата сенатора? — с утверждением спросила Хильзе.
— Помню: Синга сказал, что его отец захочет со мной увидеться, меня поблагодарить, — не слушала Миланэ.
— Его не было на сожжении, верно?
— Кого? Тансарра? Нет. Был сын и супруга. Насколько понимаю, да, супруга. Я сразу их приметила, по одежде, — облокотилась о стол Миланэ, даже не заметив упавшей сумки.
— Что тут скажешь. Даже самая видная старшая сестра почла бы за честь пойти на ужин к сенатору, — со сметливой предприимчивостью сказала Хильзе, чуть сощурившись. — Это даже лучше, чем пойти на пир к императору, где околачиваются все, кому не лень.