Сновидения, приключения и Любовь
Шрифт:
Я не слышала, что происходило рядом. Да мне и было наплевать! В голове, словно набитой ватой, звенела только одна злая мысль. Я не хотела умирать здесь! Я не хотела умирать! И тем более не хотела умирать здесь! Это всё неправильно! Я вообще не должна была здесь оказаться! Это не меня должны были пырнуть ножом! Я не хочу умирать так!
– Ирин? – Кто-то наклонился надо мной. Но из-за слёз я совсем не различала лица. – Ирин, куэнчанайё?
Сквозь боль и слёзы, я хихикнула. О, да, конечно, я в порядке! Меня пырнули ножом, но я в полном порядке, как у Шекспира! Только – что и как ответить,
– Больно! – Вскрикнула я, откидываясь назад, и вдруг начав проваливаться во тьму. Горячую, безмолвную, наверху которой словно луна над колодцем висело чьё-то лицо. Я даже попыталась коснуться его рукой. И узнала лишь в последний момент. Две родинки на верхнем веке. Джейби.
«Я был не прав, не прав, не прав!
Твои слова были такими, такими, такими сладкими,
Что я не замечал, как ты играла со мной, со мной, со мной
Своими словами каждый день!
Детка, ты действительно хочешь причинить мне боль?
Зачем ты это делаешь со мной? Почему?
Рассказы о других твоих мужчинах,
Рассказы о твоём поведении,
Я старался игнорировать их, делать вид, что не слышу, но
Твоё поведение, когда ты пьяна,
Твои улыбки для моего друга
Измени это, прекрати это!» – страдающе пропели парни из ТУЭЙЭМ, чья песня «I Did Wrong», стояла у меня на телефоне вот уже больше года, и я проснулась. Точнее среагировала на любимую музыку, но даже не открыла глаза. Просыпаться не хотелось категорически. Я всегда ложусь очень поздно, а вставать ранним утром после двух—трёх часов сна та ещё мука. Телефон замолчал, и я, блаженствуя, снова уплыла в нирвану, наслаждаться сном.
Так повторилось раза три. Мысленно прикинув, что три повтора это пятнадцать минут, я решила, что вставать всё-таки нужно. Открыла глаза и посмотрела на будильник. Электронное табло показывало две минуты седьмого. Точно, пора вставать.
Встаю я медленно и плохо, но вот собираюсь быстро, как солдат. Пижаму прочь, бельё, рубашка, джинсы, волосы под заколку, умыться, кинуть что-нибудь пожевать в пакет, сумку на плечо, в уши наушники, в телефоне что-нибудь бодренькое, типа «Try Again» от FT.Island , и вот я уже несусь по направлению к трамваю, чтобы успеть на «любимую» до дрожи работу. И лишь в этом древнем транспортном средстве я могу преклонить свою не проснувшуюся до конца головушку на поручни и ещё подремать.
Но сегодня дремать почему-то не получалось. Даже не смотря на то, что мне досталось свободное кресло. Заняв стратегически удобную позицию для сна, я всё же не спала. Вместо этого я сидела и бездумно пялилась на пробегающий за окном пейзаж. Песня Хонки давно сменила чем-то другим. Но я не слушала.
В такое обычное казалось бы утро меня почему-то одолела тоска. Настолько сильная и непонятная, что щемило сердце. Словно бы я потеряла или забыла, что чудовищно важное. И при этом в памяти не было и намёка на то, что это могло бы быть.
– О, не черта себе! – Воскликнула женщина, что переодевалась со мной в одном ряду в раздевалке. – Это ты где так?
– Что? – Не поняла я, заканчивая стягивать с себя через голову рубашку. Терпеть не могу расстёгивать каждую пуговицу отдельно. Так ведь проще, взять за полы и снять через голову.
– Вот это! – Палец женщины, имя которой за прошедшие четыре года совместного переодевания, я так и не потрудилась узнать, ткнул мне куда-то под рёбра. И острая боль просекла мои внутренности.
– Больно! – Вырвалось у меня, и я не шутила.
– Прости. – Женщина испуганно отшатнулась. – Я не думала…
Я же её не слышала. Едва болевой приступ прошёл, я согнулась посмотреть, куда это она так удачно попала, и в шоке уставилась на синяк чуть пониже ребёр с левой стороны. Мало того, что он был по-настоящему огромен, почти с мужскую ладонь, плюс я совершенно не представляла, откуда он мог взяться. В последние дни я в принципе ничего такого не делала.
В растерянности я потёрла лоб, и обнаружила там какую-то припухлость. Подскочила к зеркалу, в которое дома даже не удосужилась посмотреть. На лбу, ближе к линии волос красовалась уже почти сошедшая шишка. И её появление я тоже никак не могла объяснить!
Все двенадцать часов рабочей смены я отчаянно пыталась вспомнить, или понять, каким образом я умудрилась получить такие интересные «боевые трофеи». Но мыслей не было. Как не было и воспоминаний о целом выходном. А точнее о времени чуть больше суток. И это понимание далось мне особо тяжело. То есть я помнила, как пришла с ночной смены домой, как вечером того же дня села писать, и как у меня ничего не получалось. А потом… Потом в моих воспоминаниях появлялись ТУЭЙЭМ с песней на будильнике. И ничего, что было между этим двумя моментами.
Нет, конечно, со мной случались порой приступы острой забывчивости. Я могла не вспомнить, куда положила деньги, телефон, ключи от квартиры или машины, порой забывала имена людей, или какие-то памятные даты. Но потерять воспоминания полутора суток, такое – слишком круто даже для меня! И, тем не менее, я ничего не помнила.
Пришлось даже прибегнуть к «помощи зала». Сначала позвонила матушке и сыну, что сейчас отдыхавшим в санатории. С вопросом, не приезжала ли я к ним, меня обиженно послали. Оказалось, я им действительно обещала приехать, но не только не приехала, но даже и не перезвонила. И почему я не удивилась? Но не сдалась! В свободные от работы минуты я методично прозвонила всех знакомых из записной книжки мобильника с одним и тем же вопросом, видели ли они меня в прошедший выходной? Как вы думаете, какие ответы собрала? И не думайте, никакого разнообразия. Меня никто не видел.
То есть получалось, что выходной, или точнее чуть больше полутора суток, я просидела дома в четырёх стенах и умудрилась что-то с собой сделать, что сама же об этом забыла.
Впрочем. Это как раз походило на правду. Прямо-таки ироничная история нетипичной домохозяйки, но типичной домоседки. Наступила на швабру – это вполне объясняло появление шишки на лбу, и упала на что-то твёрдое, отчего возник синяк на животе. И на этом всё! Расследование завершено, виновные установлены, дело закрыто.