Сновидения шамана
Шрифт:
– Скорее всего, это падальщики Черёмуха. Видишь, какие у них челюсти страшные? Это чтобы плоть грызть подтухшую, а когти, скорее всего, чтобы её удобнее с тел сдирать. Изголодались они, вот толпой и решили нас заохотить на обед. В другой раз гляди, обошли стороной. А что ты так фырчишь дорогая? Надо же было кому-то убавить их численность в этом лесу. Форн Великий бы мне медаль глядишь, дал, за зачистку. Тебе тоже полагается награда. Ладно, не фырчи, отмоемся. Если ручей попадётся. Мне тоже, вонь не нравится, но я же не фырчу, как некоторые.
Поплутав по дебрям с час, мы таки обошли завалы сгнивших под корень вековых деревьев. Светлячок озарял вокруг нас всё ровным свечением, не давая темноте сгуститься и поднимая в некоторой степени мне настроение. Не знаю, как там, у Черёмухи, казалось после драки, она совсем успокоилась, но мне было значительно радостнее. Разве что меня смущали некоторые не в меру любопытные нитеподобные отростки, свисающие сверху, словно прислушивающиеся к нам и тянущиеся ко мне, стоило нам привстать на пару мгновений, чтобы осмотреться, куда же следовать дальше и как сподручней обойти очередной завал.
На всякий случай, я держал верный меч на готове. Его клинок совсем потемнел, от засохшей крови мохнатых падальщиков, но я не торопился вытирать его от траву или мох. По моим догадкам, вонючая кровь, неплохо отпугивала насекомых и других хищников, наблюдающих блестящими глазами из темноты. Иногда приходилось срубать самые навящевые отростки, что нависали совсем уж нагло над головой, того и гляди норовившие вцепиться или чего хуже, забраться под одежду.
Так прошло, долгих пять часов. Моя рука уже начинала уставать, без остановки держа меч и срубая наверно раз в трёхсотый, в корень обнаглевшие, тянувшиеся к нам с Черёмухой беловатые и зелёные с шипами верёвочки. Её кстати, это словно не волновало, она шла теперь очень спокойная. Могу это объяснить только тем, что боевая кобыла ублаготворила свою жажду крови, первым боевым крещением и теперь чувствовала себя словно в родной конюшне.
Частенько я оставлял поводья, предоставляя Черёмухе самой выбирать дорогу. Лошадь это делала с большим умом, не взирая только на тот счёт, что она в целом выше ростом, на меня сидящего. Но за эту мелочь её корить нельзя, прекрасная боевая животина, в целом. Ещё я заметил, что она давно забирала всё время немного правее, градусов на двадцать, чем я изначально заложил при выезде на относительно ровный участок местности. Достаточно было лишь обходить чёрные небольшие омуты, коих я всерьёз опасался, вспоминая старинный рассказ Головуса Плеч, о том, как он один раз нарвался на их нелицеприятных обитателей. Совпадение? Возможно, но я потом всю жизнь, сторонился вот таких мест. Правда там были болота, но чем Поганый лес не шутит.
У лошади биолокация развита не хуже, чем у любого самого одухотворённого двуногого. Так что пусть ведёт. Откорректировать маршрут можно всегда. Есть ещё такая особенность, у мудрых и добрых коняш, не прозябающих естественно всю жизнь в стойле или на деревенской пашне, а у настоящих, диких и вот таких как моя, чувствовать людей и их селения. Но какие к чёрным, горельским елям селения? Можно убедиться, на собственном примере, лес, если зайти в него самому, чуть ли не проклят. Хотя, ведь был же цветущим, да благоденным в коии-то времена? Приносил же плодов в достатке, чтобы прокормить целый город Форнон. Вполне допускаю вероятность выйти на заброшенные деревни, запросто существовавшие по другие его края, не хуже Форнона.
– Ладно, хватит коситься, Черёмуха. Хватит делать вид, что не слышишь. Давай, веди уже куда хотела. Хватить ходить вокруг да около. Но смотри, не обессудь потом, если ты меня к жеребцу дикому ведёшь. Я не против природных, естественных животных соитий под сенью леса, но ты знай, место здесь очень не подходящее, для этих целей. Да и настоятельно не советовал бы я тебе, искать брачного партнёра в столь зловещих угодьях.
– Фррр, – сдула чёрную чёлку со лба длинногривая и посеменила рысью, на право под углом почти в сорок градусов от нацеленного мною направления.
– Потише, потише, – только и успевал, говорить ей я. – Если ХайСыл узнает, что я спрашиваю дорогу у собственной лошади, он мне потом это всю жизнь, будет приводить в дурной пример и всячески над этим делом злорадствовать и потехаться. А если узнает, что я это всё тебе говорю, то ещё и расскажет КерукЭде. А если надо мной будет смеяться собственный учитель, это позор.
– Фрр, – остановилась лошадь, отказываясь идти дальше.
– Ты смотри Черёмуха, – срубил я очередные наглые вьюны, хотевшие прикоснуться к голове лошади. – Впереди просвет виднеется, аль это поляна, – новый мах и зелёный пучок больше не тянется ко мне со спины, вжимаясь обратно в куст. – Если это ручей, я создам тебе райские условия, по приезду, – ещё мах мечом. – По приезду куда-нибудь, где не надо держать меч в руке беспрерывно.
Глава 7 Проклятая деревня
Отчасти, Черёмуха оказалась права. Отчасти я. Переходящие одна в другую полянки, перерастали в поле. Поле начинающее зарастать молодой порослью. Радовало одно наверняка. Гнилостной черноты и повышенной влажности, здесь было в разы меньше. Ещё к великому облегчению, сверху и с самых внезапных сторон, к нам больше не тянулись любопытные, плотоядные клубочки, верёвки и прочие шнурки. Чтобы о них интересно, сказал Софикес? Очередная разновидность гримории или это совсем другие порождения Поганого леса, присущие только его уникальному проклятью в целом. Определённо ясно одно, жить в поле без оглядки, стало значительно проще.
Только почва была подозрительна. На ней плохо росла трава, но я не нашёл объективных причин для этого. Влажность есть, чернозём, пески, суглинки, всё как везде. Лес рядом. Должна колоситься, как волосы у растущего котёнка, но нет её. Вернее есть, но иссушенная вся, чахлая. А где она есть, то неприятного сине-зелёного цвета с оранжевыми ягодками.
Эх, сюда бы Софикеса. Он бы над ней на коленках ползал, изучал и дал бы наводку с точностью пятьдесят на пятьдесят, чей она родственник. Её я конечно тоже обошёл. Ну её, ягодки слишком светятся. Хотя на всеобщем фоне пустоты и блёклые цвета будут выдаваться. Тем не менее, природы общего запустения и блёклости я пока не мог постичь, а прикасаться в местной паутине реальности, что бы узнать наверняка, не хотелось тем более. Слишком тёмная она, слишком неприятное место. Вдруг заразное. Хотя последнее скорее моя брезгливость и домыслы.
Вдруг в полной тишине, посреди ясного неба, вернее на его фоне серых туч, впереди, метрах в пяти ста, нечто блеснуло ярко-жёлтым, почти белым светом и стало стремительно падать. В момент всё вокруг озарилось радужным сиянием. В ушах вмиг загудело, а кончики пальцев стало сильно покалывать. Пришлось подёргать себя за мочки вниз, чтобы снять давление и плотный вакуум в голове.
– Вот тебе на. Вот это уже интересно Черёмуха. Нет, ты молчишь так, будто не видела, искажение паутины реальности. Это ещё кого сюда принесло? На такие штуки способен, пожалуй, только КерукЭде, да его родственник Унштар. Даже Эллетрессия Морита Ла Влакар, со всем её запредельным могуществом, пользовалась более скромными способами проникать сюда из своей тёмной параллели. Пошли по-тихому. Пошли, посмотрим.