Сновидения шамана
Шрифт:
– Один даже у нас работает. Вернее работал.
– И что частое явление?
– Скорее редчайшее. Там они хорошо шифруются. Чтобы их всех не извели. Но угрозы такой, как здесь нет. Здесь-то вон понятие кровавая луна есть и мне кажется, они людьми становится, не умеют.
– Умеют. Однако из этих, кого сегодня бьём, почти никто ничего не умеет. Просто это им ни к чему. Не перед кем скрываться. Оглянись вокруг, природа кругом.
– Утратили возможность?
– Скорее никогда не умели. Порода не та. Все кто умеет, иногда живут в городах, но редко. В основном поодиночке в лесах. И в таких забегах участия не принимают. Знают о кровавой луне и заранее шхерятся по глубоким норам.
И действительно, если присмотреться, можно было увидеть, отчасти деформированные после смерти тела полулюдей и одновременно полуволколаков. Жуткое и вдвойне неприятное зрелище, когда кто-то живёт с таким проклятьем всю жизнь, редко понимая в минуты прозрения в человеческом теле, что с ним происходит на самом деле.
Кровавая луна куда-то ушла, тучи рассеялись и проступили звёзды. Наступило затишье. Несмотря на всё, темнота, как это бывает в подобных местах, стала обильней, словно сосредотачиваясь вокруг поля брани, словно приманивая всё и всех, кто и что питается энергией смерти.
– А что ты там за таблетку принял?
– Боевой стимулятор.
– Ещё действует?
– Двое суток.
– Сейчас, не похоже.
– Без движения, приходит покой.
– Нормально, – внушительно покачал я головой. – Ещё есть?
– Есть.
– Хорошо.
– Надо?
– Нет, пусть будут.
Внизу медленно в меркнувших огнях, догорали останки, как вдруг снова начался неспешный, но затяжной дождь. Частокол из толстых брёвен, служивший главной преградой, изрядно подкаптился и местами почернел до самых остриёв, но нисколько не потерял, от своей изначально заложенной крепости. Из чего сделаны эти брёвна, интересно?
Из праздного любопытства и начинающейся скуки, ведь стояли мы уже пару часов кряду, как сошла на нет вторая волна, я потыкал острием меча преграду. Удалось расцарапать её только с трудом. Скорее всего, частоколу не менее столетия, ведь любая порода железного дерева, набирает такую крепость только спустя столетия, когда ссыхается насовсем и окончательно, так что потом внутрь не может попасть даже вода.
С другой стороны, я не встречал в этой округе железного дерева, ведь насколько мне известно, оно произрастает только в районе Милейская Верхвъ, что на дальнем Юге, близ берега Длинного южного моря. Кому и зачем пришлось их оттуда везти сюда в таком большом количестве? Или в местных окрестностях они тоже имеют место быть, потому Грагуркла живёт и процветает, заняв столь стратегически важное и богатое этим ценным ресурсом место?
Жаль вопросы эти я сейчас не мог никому задать, охотно перекидываясь дружескими разговорами с местными. Боевой приказ для всех, соблюдать тишину и не покидать стены без команды, чтобы каждый сидел или стоял, вслушиваясь во все уши и вглядываясь во все глаза, ведь стало нынче особенно темно и совсем уж подозрительно тихо. Я мельком глянул на часы, подаренные мне Гором и отметил, что они примерно соответствуют реальному времени. Это заметил стоящий рядом дружинник и покосился на меня так, словно я сейчас при нём взлетел, завис в воздухе, а потом опустился на землю обратно. Как-то совсем забыл, что здесь часы, да ещё и со светящимися в темноте стрелками, явление до крайности редкое, если не сказать невиданное. Гор постучал по голове себе пальцем, таким образом, критикуя моё неосторожное поведение, в столь мрачные и боевые времена, а сам не удержался и тоже посмотрел на свои.
В моём мире сейчас должно быть три часа ночи, ну здесь что-то примерно в том же роде. Так мы и простояли до самого утра, я всё ожидал третьей волны, но стояла такая тишина, что было кристально чисто слышно, каждую ночную птицу в округе, каждого ворона, чувствующего сладкий запах падали. Дождь всё шёл и шёл, пока все из них не промокли до нитки, кроме нас с Гором. Меня спасал наброшенный на плечи плащ, а про тактическую одежду Гора и говорить нечего, я не удивлюсь, что она ещё и огнеупорная ко всему окажется.
С рассветом, когда солнце ещё не появилось, стало заметно, как вышли падальщики и начали пир. Их тут же разогнали лучники, стрельнув для острастки огненными стрелами. Светич был очень доволен, что на нашей стене не было потерь. Только с нашей стороны, удалось добить всех, кто пришёл. На остальных, насчитали пропавшими, семь человек. Четверым тяжело раненым повезло, их не дали уволочь в лес. Остальных пропавших, как выразился один дружинник: «Можно не искать. Сожрут. Вместе с костьми, без остатка. Поганая смерть». Я сразу заметил, что жители Грагурклы умеют мотивировать, на то чтобы бороться за свою жизнь.
Глава 11 Седьмая ночь кровавой луны
– Волколаки не просто жрут людей, они ими как бы тебе сказать, насыщаются, – говорил мне молодой ещё, но дюжий парень, когда мы с ним таскали волоком огромные тела, изрубленных нами же волколаков. – А лощадьми они просто лакомятся. Нех-то мы их и запираем в подвалах, на всю неделю света кровавой луны. Чувствуя конину, они звереют ещё сильнее. За неделю стараемся извести весь запах и убрать навоз. Но один лапник, они чуют их, вот и идут. Хотя ты знаешь Лууч, я лично считаю, что им вообще все равно кого жрать. Людёв, кобылу или другую животину. У волка ведь сам знаешь, аппетит неуёмный.
Я ещё, когда малой совсем был, мой отец, как-то волчонка в лесу поймал. Один был, будто отбился или брошен. Бывает волчица, бросает волчонка в случае крайней опасности. Выбирает более здоровых, в зубы хватает и в новое место уносит. Тут похожая ситуация. Отец его и взял. Ну, мы давай ради любопытства его раскармливать, так он у нас с половину лощади размерами вырос. Ты за уши его хватай, руки-то уннего уж нема. Ага, вот так. Мягкие да? Мне тоже нравиться. Но воевода наш запрещает брать сувениры, только по окончании седьмого дня. А сейчас не положено, – у него у самого на шее висел кулон из серебра с вправленым в него длинным клыком, размером с мой указательный палец.
– Так что с тем волчонком?
– Год жил, один раз разъелся на вольных хлебах так сильно, что ходил как лесная свиноматка. Все смеялись. Одежду на него надевали. Детей на спине катали, по восемь человек за раз. Добрый был…. – затянул парень. – Ты не поверишь Лууч. Любил нас, как своих родителей. Скулил такие песни жалобные вечерами, у девиц слёзы на глаза наворачивались. Всей Грагурклой его любили и жаловали почти в любом доме. Закармливали соответственно.
Прижился, в общем. А кровавая луна началась, он выл да бился, а на вторую ночь вырвался и в бой со стены ринулся. Нас, стало быть, защищать. Здоровый такой был к тому времени за год. Троих загрыз, при мне и отце моём на глазах. Потом волку спину перебили, да так что обездвижен стал совсем. Кровавая луна прошла, а волчек наш, на исходе третьего дня и издох совсем. Дети плакали. Я сам слезу чуть не пустил. Такой волчек был умный, душевный. Ты не представляешь.