Сновидения шамана
Шрифт:
– И кстати, чем тебе Армага не город? Подумаешь, нет его. Но ведь городом он от этого меньше не становиться. Правильно? К тому же, спится-то здесь до чего хорошо. Заметили?
– Ладно, ты свои шаманские штучки оставь для Намаах. Так и быть потерплю до города. Но немного.
– Намаах, помоги мне. Он гость, как-никак. Не привык городской житель, на природе время проводить подолгу. Надо его развлекать попутно и успокаивать. Долго нам до ближайшего города.
– Вот именно что до ближайшего, а не до Сомнома. Один только шаман его знает, куда мы вышли. Этой стены я в упор не помню. Ни по рассказам деда, ни по памяти. А тут ещё и сны эти…
– Тут уж не обессудь Намаах. Я долго боялся тебя будить. Ты ведь с ночи, обещала пикой в глаз дать. Любому.
– Да ну вас. Давайте завтракать и в путь. У меня есть идея.
– Вот и хорошо, – одобрил я затею подкрепиться, вспоминая, как с Гором, недавно и долго бродили без крошки во рту. – Вот и славно. У меня тоже ощущение, что стена короткая, обойдём, но пойдём в этот раз налево.
– Как скажешь, – ответила Намаах, на пару с Гором, смакуя отменные, крупные куски мёда в сотах.
После завтрака Намаах окончательно подобрела и смекнула, что идти вдоль стены налево, лучшая идея, из отсутствия любых других. Даже если закинем самодельную кошку на стену и заберёмся сами, оставлять провиант, вещи и конечно лошадей просто глупо и негуманно, по отношению к верным нам животинам.
За отсутствием других развлечений и невозможности медитировать прямо на ходу, в связи с неспокойной обстановкой в целом, само собой вышло изучать гранитную, красную стену. Все огромнейшие блоки были подогнаны друг к другу идеально. Ни одной огрехи, трещины или скола. В её рукотворности не было никаких сомнений. Местами под ней были старинные сорные предметы быта, такие как забытое и сломанное деревянное колесо, обитое железом, разбитая чернильница и перо, детские игрушки, в форме зверей вырезанные из камня, старый башмак и прочее. Можно предположить, жители Армаги частенько проводили здесь время в тени. Прямо как мы сейчас, только ведомые желанием её скорее обойти.
За пушистыми кустами барбарисов, журчала вода. Из стены выходил красиво обрамлённый камнем ручей и впадал в окружённую и тоже бьющую водой статую ребёнка с месяцем в одной руке и шаром солнца в другой, где из лучиков в разные стороны шла вода. Один лучик бил сильнее всего и выходил за пределы ограждения. Мы по очереди напились из него водой, одобренной на вкус всеми троими. Пополнили запас. Намаах заверила нас, что здесь самая чистая вода, что мы когда-либо пили в своей жизни. Смакуя её вкус, Гор заметил, что она похоже на воду, полученную путём обратного осмоса. А по мне так, просто хорошая чистая вода, пригодная в употребление, какой в горных ручьях довольно много.
Стена вростала в искусственно возвышенный холм. Мы поднялись по широким ступеням и поняли истинное предназначение стены. Она служила плотиной, для длинного, но весьма короткого водоёма. За ним ярдах в двухстах, работали без остановки водяные мельницы, приводящиеся в движение спокойной цепью бесчисленных, но очень низких водопадов.
– Теперь мне становится понятно, откуда в пропавшем городе столько свободной энергии.
– Да Гор, раньше она питала всю Армагу, а теперь свободно течёт по земле в никуда.
– Предлагаю быстренько искупаться и двинуть дальше.
– Лууч дело говорит, – поддержал Гор, раздеваясь быстрее меня. – Фух, до чего прекрасно, – восхитился он, ныряя в довольно глубокий, но прозрачный водоём.
– Намаах, тут случайно хищная рыба не водится? – я прыгнул следом, а когда вынырнул, услышал ответ.
– Не знаю. Может, завелась за время отсутствия людей.
– По дну, кстати, плавают гигантские плоские рыбки, на подобие скатов, – сказал Гор. – Скорее всего, электрические.
– Ууух! Что же вы не сказали! Она ледяная!
– Намах, это можно было понять, ещё у фонтана, – отметил я. – А проверить Гор ты можешь, ухватив одного из них за хвост.
– Нет уж, благодарю. Я не столь любознательная личность. Будем считать моё предположение в корне верным. Энергии им здесь хватает, они тут как плавучие батарейки.
После купаний, идти стало совсем радостнее и веселее. За пригорками, с бьющей прямо между камней водой, скорее всего тоже образованным искусственным путём, начинался, свежий, чистый и очень молодой подлесок, сплошных, широколиственных деревчиков. В полный рост ехать было почти невозможно. Мы быстро спешились, устав гнуть спины, от всех подряд скоплений низких веток.
Мы зашли всего ярдов на пятнадцать, как совместно было решено вернуться и найти вход в лесок, посвободнее, таким образом, сэкономив нам, время. Не тут-то было. Позади нас, вместо видов на бьющие воды и пустошь Армаги, был густой лес. Мы вновь обернулись, тоже самое. Старинный, дремучий и глухой лес с необъятными и всемером, стволами вековых дерев.
– Чертовщина! – в сердцах выпалил Гор, когда попытки вернуться, обернулись парой сотен ярдов прогулок, тщетных попыток.
– Ещё один проклятый лесок!
– Ничего подобного, – отозвалась Намаах. – Это с нами его дети играют.
– Какие ещё дети?
– А те самые, что смеются и мелькают между деревьев, когда прямо не смотришь и найти их не пытаешься взглядом, то можно заметить, как тень возьми да промелькни.
Я и Гор понаблюдали, как она говорила. Заметили действительно, мелькающие светлые силуэты, ростом не выше метра. Вообще если бы мы не заблудились, не успев толком и зайти в лесок, то нас бы изрядно забавляло-то, как доносились сплошь и рядом, сплошные смешки. Словно тут и там играли в прятки дети, но боявшиеся себя выдать присутствием, но не умеющие ещё удержать своих сильных радостных эмоций.
– Попробовать подстрелить одного из них, чтобы не баловали детки? – тихо спросил меня Гор, держа на шее лошади пистолет с глушителем и прикрывая его второй рукой сверху, так что он почти сливался с его чёрными тактическими перчатками. – Я на движение, одиннадцать из десяти выбиваю.
– Ни в коем случае! – ответил я шёпотом, делая страшные глаза. – Застрянуть тут лет на пятьдесят хочешь? Хорошо ещё Намаах не слышит. Убери пушку и даже не думай.
Вдруг прямо под нами и нашими лошадьми промелькнуло нечто белёсое, среагировать мы не успели никак, заметив лишь движение и услышав тонкий, словно девичий, капризный смешок.