Сновидения шамана
Шрифт:
– Теперь ты будешь мой. Я сделаю тебя другим. Мы будем вечно скитаться в любых наших грёзах и ты полюбишь меня, как это было тогда в крепости Керионен. Полюбишь до такой степени, что сделаешь не просто фантазией, а своей единственной реальностью.
– Скажи ей, что она ду. Д, – Гор, не мог выговорить больше ни слова.
– Вставай, – сказала она ему спокойно и он послушался. – Иди, – показала она ему направление за свою спину. – Гор медленно пошёл к обрыву, сопротивляясь из последних сил, только они ему не помогали, разве что лицо кривилось, а вены вздувались на лбу.
– Останови её. Лууч. Останови.
– Синеока.
– Да Лууч мой
– Не убивай его.
– Я его не трону, он сам спрыгнет.
– Зачем ты это делаешь?
– Нам никто не должен мешать. Разве не так? Разве ты не хотел всё это время, провести остаток жизни вместе со мной?
– Нет. Я люблю другую.
– Не говори ерунды, я же знаю, что я для тебя значу. Сейчас я закончу тоннель. Он перенесёт нас в мой мир. Где нас никто, никогда больше не потревожит.
– Да что ж ты творишь то а? – возмущался Гор. – Лууч, не тупи. Сделай что-нибудь.
Всё стало ещё сложнее, с его словами. Если до этого я ещё верил в свои силы, то после его слов, я вдруг понял, что буквально не имею воли на действие, не то, что сил.
– Не так я себе это представлял, – сказал Гор как-то совсем поскучнев голосом, когда уже смотрел с края обрыва вниз.
– Стой, – донёсся до ушей спокойный, знакомый голос, подоспевшего КерукЭде и вдруг заставил его остановиться на краю, с занесённой ногой, словно у солдата в параде на марше.
– Иди-иди, родной, – сказал ему Синеока, отвлекаясь от своих дел по созданию воронки глазами, а Гор, будто оттаивая ото льда, стал трепетать всем телом, перед решительным и последним шагом в пропасть.
– Стой, – более настойчиво рыкнул КерукЭде и в голосе его уже сквозило жутковатым медвежьим холодком.
– Ах вот как? – разозлилась Синеока, переключая внимание на учителя, вместе с потоком света, бьющим из глаз.
Там где только что был КерукЭде, свет небесных очей Синеоки, уже проплавил каменную породу и зажёг пару молодых елей. КерукЭде, на ходу матерея до размеров взрослого медведя, кувыркался как распоследней художественный гимнаст. Он ловко уворачивался от её прямого и буквально испепеляющего взгляда. Синеока подожгла новый ряд елей и расплавила ещё больше камней, но медведь умудрился подкатами, как шар, таки сократить дистанцию и вцепится зубами ей в бок. Оторвав ей бок, он так же ловко в три прыжка скрылся в темноте деревьев.
Синеока закричала, перестала светить глазами и схватилась за бок. Из него мощно сочился свет и утекал в землю. Она злобно стрельнула глазками по округе, но медведя нигде не было поблизости. Я лишь как рыба хлопал ртом да крутил головой, пытаясь сказать хоть слово, но ничего не выходило. Да Гор стоял ни жив ни мёртв каменной статуей, на краю обрыва, рискую свалиться в любой момент.
Позади меня донеслось шевеление и две гигантские бурые мохнатые лапы, обхватили меня за пояс. Синеока посмотрела за меня и мои ужи чуть не обожгло синим пламенем её небесных очей. Меня поднял медведь и устремился вместе со мной, используя моё бренно тело как щит, чтобы она не сожгла его сразу. Ещё по бокам от меня прошло пламя и даже отчасти запахло жжёными волосами. Всё бы ничего, если бы меня вдруг не бросили о камни. Ушиб был болезненный, но сесть и растереть ушибленные колени и руки я не смог, лишь простонал сквозь зубы. Зато медведь добился своего и хапнул Синеоку за второй бок. По-моему когда он убегал, таща в своих зубах её приличный кусок бока, она поджарила его взглядом, так что он жалобно заскулив, вовремя скрылся за почти выжженной первой линией ельника,
При всех моих неудобствах и зудящих коленях с локтем, больнее всего было смотреть на Синеоку. Она была с самой тонкой талией, что я видел, напоминая скорее огрызок яблока, чем человека. Не знаю, куда девался прочный позвоночный столб, видимо его медведь КерукЭде, отхватил вместе с мясом. Кусанув слишком глубоко, так что чуть не перекусил её напополам. Не имея жёсткой структуры, Синеока сгибалась верней частью тела до земли то в одну сторону, то вставала вертикально и вновь падала назад, или в другую сторону. Одним словом - зрелище не для слабонервных.
Корчась от боли, она зло стреляла глазками. На любые шевеления отдельно стоящих елей, которые видимо подпалённый медведь, шевелил по одному, намеренно шугая и без того напуганную, внезапным поворотом дела Синеоку. Из неё лился уже такой конкретный концентрат, ярко голубой и подсвеченной «крови», что она застонала. Медведь же услышав её, грозно зарычал. Было в этом рыке нечто зловещее. Будто при этом, хитрый медведь ещё и смеётся над ней. Застонав и запалив ещё с пяток елей, она стала отступать к краю, где у неё ярче и ярче светилась воронка. Я почувствовал, как меня тащит её рука.
Посмотрев вверх, я заметил, что другой рукой, она пытается держать свою тощую обкусанную талию, чтобы не переломится и не согнуться очередной раз. Тут даже Гор замычал. Грустно так и обречённо. Как старый верный пёс, перед усыплением. Мне даже стало его жалко в этот момент, словно это я сейчас спрыгну, а не он. Но чтобы я не думал, кого не жалел, а у КерукЭде были на меня совсем другие планы.
Героически он вновь объявился из задымлённого подлеска и прямо пошёл в нашу сторону, грозно порыкивая с каждым шагом. Наверно это со стороны очень забавно, если не сам не принимаешь в этом пассивное участие жертвы. Синеока стрельнула глазками, но учёный палёной шкурой медведь, двигался ещё проворнее, так что не один поток голубого пламени его даже не коснулся. Последний его рык, был такой жуткий, что у меня встали волосы на голове и пошли по телу мурашки. Как только Гор не свалился. Синеоку затрясло и она бросила меня. Медведь бросился к ней и лязгнул зубами, чтобы отхватить напоследок ей ноги, но стянул только пустой сапог. Плутовка Синеока, уже не естественно высоко запрыгнула в воронку и стала стремительно в ней удаляться, пока не исчезла вместе с ней.
– Отоммрии, – сказал медведь и Гор шумно выдыхая, упал назад на спину.
Со мной он поступил менее щадяще, зарядив мне по голове своей лапищей. Меня как молнией ударило, зато к телу сразу вернулась чувствительность. Медведь ушёл в подлесок и вернулся уже, как привычный нам, шаман в человеческом теле и серо-зелёном костюме стражника. В руках он нёс, два бока Синеоки. Несмотря на нас, он сел на краю обрыва и стал аппетитно жевать свои трофеи. Было это совсем неаппетитно, но мы особо не смотрели на него. Он нас спас, а победителей не судят. Закончив есть, он вытер лицо от синих разводов и смачно рыгнул.
– Ну как вы тут без меня ребята? – спросил он, приходя в сытую благодать, подобно волку, съевшему только что в одиночку, жирную овцу.
– Чуть не сгинули КерукЭде, – признал я. – Ты подошёл очень вовремя.
– Скорее это ты вовремя пришёл за мной. Я признаться потерял ваш след. Она умеет запутывать следы. Там даже я бы не справился. Пока ты не вышел мне навстречу.
– Так ты всё время знал о том, кто она такая и куда нас ведёт? – спросил Гор.