Сновидения
Шрифт:
– Кому-то, кому верила. Или про кого думала, что сможет манипулировать. Как она манипулировала Клиппертоном.
– В расчете на порцию дури? Да, такое возможно.
Ева обернулась на экран, на котором беззвучно бежали финансовые отчеты.
– Давно на ногах?
– Не очень.
– Пожалуй, и мне пора. Спасибо за кофе! – Она перевернула кота на спину, почесала его толстое брюхо и встала.
Выйдя из душа, вся теплая после сушильной колонки, в кашемировом халате, она застала Рорка за телефонным разговором. На столе стояли две накрытые тарелки и кофейник – а по экрану продолжали ползти
Просто гений по части нескольких дел сразу, подумала Ева.
Она села рядом и аккуратно сняла с тарелки выпуклую крышку. При виде толстых французских тостов [4] и плошки с разными ягодами, а не овсянки, чего она больше всего опасалась, Ева, глотая слюнки, поерзала на стуле.
Она подцепила малинку, налила себе еще кофе – а Рорк тем временем завершил разговор.
– Я решил, что после утренней промывки мозгов ты заслужила французские тосты.
– Пожалуй, надо каждый день так просыпаться. Ну что, уже прикупил какую-то солнечную систему?
4
Французский тост – гренок, поджаренный в молоке с яйцом.
– Всего лишь небольшую планету. – Он протянул ей сироп и смотрел, как она макает в него поджаренный хлеб. – На самом деле я говорил с Каро – надо было кое-какие изменения в график внести.
Его сверхэффективная помощница умела корректировать его график в любое время суток и в любом положении, хоть балансируя на огненном шаре.
– Только ради моих дел свои не отменяй, ладно?
– Мне надо было освободить немного времени утром. Как я понимаю, ты сегодня сначала поработаешь дома?
– Собиралась.
– Вот и я собираюсь. Если от меня будет толк, можно будет и еще кое-какие дела отложить. Все равно мы не можем начать работы в здании, пока идет следствие, – добавил он. – А если не столь прагматично, то я и сам не мог бы там ничего начать, пока ты работаешь над делом. Конечно, мне эти девочки не настолько близки, как тебе, но…
– Ты же их нашел.
– Вот именно. И не меньше твоего хочу знать, как их звали, как они выглядели. И видеть, как их убийца получает по заслугам. В этом здании мы хотим учредить заведение, призванное давать приют подросткам, всем униженным и оскорбленным. Чтобы им было где почувствовать себя в безопасности. И двенадцать погибших девочек словно служат олицетворением этой миссии.
Она почувствовала, что обязана раскрыть дело. Обязана не только убитым девочкам и тем, кто их потерял, но и Рорку.
Ему хочется создать что-то хорошее, что-то действенное и нужное. А ей хочется раскрыть дело, чтобы он мог осуществить свою затею.
– Тот, кого мы ищем, жил там или работал. Это, конечно, догадки, но они имеют под собой основания. Выбор у нас не слишком велик. К тому же если прикидки Девинтер и Членоголового окажутся верны и все останки были замотаны в пленку и спрятаны пятнадцать лет назад, то мы знаем, когда примерно убийства прекратились. Стало быть, поиски надо сфокусировать на тех воспитанниках или работниках Обители, кто вскоре после этого умер, переехал или сел в тюрьму.
– Либо стал прятать свои жертвы в другом месте.
– Я
– Будем надеяться, что ты права.
– Если по какой-то причине он переехал, то стал бы искать себе что-то подобное в новом месте. Но пока что я не нашла в базе никаких схожих преступлений. И не думаю, что он соорудил еще один мавзолей.
Нет, подумала Ева, второй раз он бы с этим не справился.
– Это место ему фактически с неба свалилось, – заметила она. – Такие удобные варианты так просто не найдешь. Но я согласна, в этой версии есть еще белые пятна, – добавила она, жуя хлеб с сиропом. – Возьмем хотя бы Лемонта Фрестера. Он заработал кое-какие деньжата, повсюду разъезжает. Если он больной на всю голову маньяк, он вполне мог бы злодействовать по всему миру.
– Эта мысль меня радует.
– Я к нему приглядываюсь, но сомневаюсь, чтобы кто-то мог проделывать такие штуки на протяжении долгого времени. Да еще такой, как он – то есть человек публичный, который сам себя выставил на всеобщее обозрение. Верится с трудом. Я не говорю, что это невозможно, но больно уж сложно.
– Ты его сегодня допрашиваешь?
– Собираюсь. А еще хочу потеребить Девинтер и ее ребят, потом известить родственницу Лупы Дайсон и посмотреть, не потянется ли оттуда какая ниточка. Еще хочу поглубже покопать в БВСМРЦ… Да много чего я хочу. А самое главное – установить личности остальных девяти жертв. Так что я, пожалуй, примусь за дело.
Она встала и направилась к гардеробной.
– Черные брюки типа джинсов. Облегающие, – подсказал Рорк. – С черной курткой – той, короткой, с кожаной отделкой и молниями на рукавах. Черная майка без рукавов и с глубоким вырезом. И черные ботинки типа мотоциклетных. Брюки заправь в них.
Она остановилась перед гардеробной, слушая его рекомендации.
– Хочешь, чтобы я была вся в черном? Любишь ты на мне игру цвета, ничего не скажешь.
– В данном случае играть будут линии кроя и фактура, а также абсолютно черный цвет. Будешь, в некотором роде, источать опасность.
– Да? – Она оживилась. – Это как раз по мне.
– Когда оденешься – я буду у себя в кабинете.
Она схватила порекомендованные мужем вещи, оделась, после чего с любопытством оглядела себя в зеркале. Да уж, Рорк, как всегда, попал в точку. Вид и впрямь был несколько угрожающим.
Внутренне надеясь, что ей представится шанс сыграть на этом образе, Ева вошла к себе в кабинет. Села за стол и вывела на экран результаты автоматического поиска. Пробежав глазами список из остававшихся шестидесяти трех имен, она выяснила, что четверо скончались в течение четырех лет после убийств, а значит, их можно было считать вероятными кандидатами в подозреваемые. Потом она выделила всех, кто отбывал срок, а уже из них, в отдельную категорию, – осужденных за насильственные преступления.