Сны куклы
Шрифт:
— Я собирался оформить, — пролепетал пойманный с поличным сержант, — честное слово. Только Турада постоянно был занят, а я не знаком с регламентом оформления подобных улик.
— Хорошо, ступайте, — отмахнулся Вил, — отдайте карточки Тураде, пусть оформит, как положено.
Меллоун с облегчением покинул кабинет.
— Итак, — проговорил коррехидор, когда они остались одни, — с чего начнём с чаепития или работы?
— Я бы предпочла работу, а чай можно не пить с совсем.
— Согласен, давайте так и поступим, а после пообедаем вместе, я знаю одно местечко, где подают великолепные свиные отбивные. Вы согласны?
Рика кивнула, она успела проголодаться, но от чая в коррехидории
— Что мы имеем по убийству Касла? – задал риторический вопрос Вил и сам себе ответил, — ничего. Ни мотива, ни врагов. Даже орудия убийства у нас в наличии нет. Не представляю, что я буду докладывать его величеству. Списать на случайное преступление, не получится. Добро бы ещё его огрели по голове, тогда худо-бедно можно было бы попытаться притянуть за уши версию ограбления, Касл проснулся, увидел грабителя и попытался позвать на помощь. Так ведь нет. В доме ничего не пропало, а сама жертва запытана до смерти в своей собственной постели, да ещё так ловко, что ни один из слуг ничего не видел и не слышал. Кстати, наш любитель фривольных картинок опросил соседей и оказалось, что те тоже ничего не слышали. А вот это уже странно. До ближайшего дома несколько метров, а орать человек, которого жгут раскалённым железом, должен отчаянно.
— Может быть мотив убийства кроется в неприличных магографиях? – задумчиво произнесла Рика. Она осмысливала сказанное коррехидором и цеплялась за последнюю возможность, — вдруг кому-то из девушек не понравилось позировать в виде и позах, какие им навязывал Касл?
— Навязывал? – выгнул бровь Вил, — вспомните, девушки выглядели вполне довольными и счастливыми. Полагаю, именно лицезреть и запечатлевать красоток было главной целью и основным удовольствием от общения с прекрасным полом для убитого. К тому же, я не слышал, чтобы в наше время не доставало девиц для подобных, — он замялся, подыскивая подходящее слово, — упражнений.
— Но у них могли быть братья, отцы, женихи, которым такой род деятельности мог не прийтись по сердцу, — возразила чародейка.
Вилохэд поглядел на неё, как на ребёнка, совершенно не понимающего суть происходящего.
— Вы полагаете, подобными картинками хвастаются перед родителями, родственниками или показывают женихам?
— Но вдруг кто-то из них случайно натолкнулся.
— Во-первых, случайно натолкнувшийся не узнает, кто их изготовил, — возразил коррехидор, — во-вторых, обычно в такой ситуации дело ограничится бытовым мордобоем. Причём, получить могут оба виновника торжества. Лезть в окно уважаемого человека с заранее припасёнными орудиями пытки – это уж слишком.
Вил был прав, и чародейке, хоть и с неохотой, пришлось согласиться с ним. Так и не придя ни к какому решению, они отправились обедать, а вернее уже ужинать.
Вилохэд приехал домой довольно поздно. Они прекрасно провели вечер, смеясь и разговаривая о самых разных вещах, совсем как в Оккунари, когда изображали жениха и невесту. Дома его встретил дворецкий Фибс. Этот пожилой мужчина с длинными седеющими бакенбардами, вырастивший Вила и его трёх старших братьев, имел одну слабость: он до страсти интересовался всевозможной мистикой и чертовщиной, скупал журналы и сомнительные газетёнки, где печатали «реальные случаи встречи людей с демонами». Магия тоже входила в круг интересов дворецкого, посему он глубоко уважал Рику. Сейчас глаза Фибса горели, и Вилу было очевидно, что он жаждет поведать своему господину о какой-то очередной сенсации, поразившей его воображение.
Фибс вытерпел, пока Вилохэд раздевался и облачался в домашнюю одежду. Чтобы окончательно не расстраивать своего
— Я сегодня посетил преудивительное представление, — начал он нарочито будничным голосом, щедро наливая сливки с чашку с чаем, — в последние несколько месяцев в Кленфилде все только и говорят о необычном театре господина Рэйнольдса, которого счастливое стечение обстоятельств привело в столицу.
Дворецкий смолк. Коррехидору была прекрасно известна эта его манера, он ждал, когда собеседник задаст вопрос или удивится. Вил сказал, что на днях тоже посетил «Лунный цирк».
Фибса немного расстроило, что он лишился возможности в ярких красках расписать увиденное. Он ещё помолчал, потом воспрял духом и произнёс со значением, как делал всегда, когда почитал себя особенно осведомлённым в каком-либо вопросе.
— Представление прекрасное, спору нет. Поговаривают, будто бы господин Рэйнольдс собрал свою труппу целиком из выходцев горной деревни тодзиру. Что, впрочем, и объясняет их особые физические кондиции. Мало кому удавалось повстречаться с этими необыкновенными людьми, — на этих словах он покачал головой, — они очень скрытны, и, говорят, безжалостно убивают каждого, кто осмеливается нарушить покой и сосредоточенность секретных тренировок, делающих истинных тодзиру неуязвимыми, немыслимо ловкими, сильными и абсолютно бесстрашными. Я слыхал, будто они платят за это своими чувствами, — ещё одно покачивание головой, — ужасная плата. Просто чудовищная!
— Милый мой Фибс, — Вил через силу съел пышный оладий, политый мёдом и посыпанный тёртыми орехами, — ты, как всегда, легковерен. Тодзиру попросту не существует.
— Я, конечно, не сомневаюсь к компетентности господина, — чуть обиженно проговорил дворецкий, — однако же мои глаза говорят мне обратное. Да и ваши вам тоже, вы ведь видели «Любовь жреца»?
Вил утвердительно наклонил голову.
— И что? Станете утверждать, что обычному, пускай даже самому замечательному артисту, по силам выполнять смертельно опасные трюки, коими буквально набито представление?
— Я полагаю, мы с тобой стали свидетелями ловкой обставленной иллюзии с капелькой магии, — ответил коррехидор.
Фибс снова взялся за чайник, намереваясь порадовать господина второй чашкой чая, но Вил жестом отклонил предложение.
— Я читал в «Кленфилдском вестнике» большую статью о «Лунном цирке», — начал Фибс, он явно собирался привести весомые контраргументы, — и в ней господин Рэйнольдс лично заявлял, что его представление неоднократно проходило проверку на магическое вмешательство, и всякий раз никакой магии обнаружить не удавалось. Более того, у него имеется соответствующий сертификат, где чёрным по белому написано о полном отсутствии магии в его спектаклях. Только техника секретных тренировок тодзиру.
— Владелец театра волен заявлять всё, что угодно, особенно для привлечения внимания публики, — усмехнулся Вилохэд, порой доверчивость Фибса по некоторым вопросам ставила его в тупик, — я, как выпускник факультета классической артанской литературы могу тебе с полной ответственностью заявить: тодзиру придумал писатель Тако Эгарт, который в своё романе «Тропы гор» описал особых оборотней — людей-кошек, козням которых противостоят тодзиру – люди, владеющие техникой необычного боя без оружия, особой ловкостью и смелостью. Герои Эгарта настолько полюбились публике, что представление о затерянных деревнях и секретной технике тодзюцу прочно укоренилось в головах обывателей. Таким образом тодзиру кочуют из книги в книгу уже больше сотни лет.