Собачий переулок [Детективные романы и повесть]
Шрифт:
В таком положении ее заметила Анна Рыжинская.
В клубе еще не зажигали огня. От снежных сугробов, от морозных стекол отсвечивали зимние сумерки, и лицо Зои казалось голубым и безжизненным, как у куклы Глу бокие глаза и светлая, круглая, хорошо остриженная голова были неподвижны. Она стояла, прислонившись к косяку окна, и не двинулась с места, когда Анна тронула ее за плечо.
— Ты что, Осокина, здесь? Плачешь, кажется?
Анна Рыжинская считалась у нас очень красивой. Пышные волосы ее лежали тугим узлом на затылке. Она смотрела
— Слышишь, Осокина? Что с тобой?
Тогда Зоя оглянулась и сказала тихо:
— Ты же знаешь!
— А еще что?
— Меня райком не утвердил!
— Почему?
— Потому же, что отец был попом!
Анна пожала плечами.
— Этого нужно было ждать. Ты в райкоме была?
Зоя кивнула головой. От этого ли движения или от мелькнувшего воспоминания о том, что было, но с глаз ее упали крупные слезинки. Анна грубо дернула ее руку.
— Оставь мещанские привычки, Осокина! Что за сантименты? Была ты в райкоме? Что тебе там сказали? С кем ты говорила? С Егоровым? Что он ответил?
Зоя проглотила слезы.
— Он сказал, что у меня хорошие рекомендации, но ячейка недостаточно сильна, чтобы переварить лишнего члена, который все-таки, как я, чуждый элемент!
— А ты?
— Что я? — Зоя стряхнула остатки слез и выпрямилась с гордостью. — Я сказала: может быть, вы и правы, но меня исключили из университета, не допускают в комсомол, и у меня остается один выход…
— Идиотский выход, мещанский выход! — оборвала Анна. — По роже твоей вижу, о чем ты думаешь! Хорошо. Что он сказал?
— Он сказал: «Значит, мы не ошибаемся, и ты плохой была бы комсомолкой. Ведь мы — люди, мы можем ошибаться, так что же? Из-за того, что райком плох, надо тебе кончать с собой? Нет, надо доказать нам, что мы ошиблись, не утвердив тебя».
Зоя отвернулась к окну, пожав плечами:,
— Как можно это доказать?
— Дура! — оборвала Анна. — Работой, поведением! Он прав. Я его всегда считала умным парнем! Ну, и что дальше?
— Я ушла из дому!
— Правильно! Давно пора было! Молодец! Надо нажать на ячейку, на Хорохорина. Ячейка может тебя отстоять!
Если не выйдет — пойдешь в губком! Этого нельзя так оставить!
Анна говорила решительно, с никогда не оставлявшей ее самоуверенностью. Привычную к ее тону Зою это мало ободрило. Она с завистью и грустью смотрела на проходивших студентов, рабфаковцев, своих — теперь уже бывших — подруг и отвернулась к окну, прошептав:
— Нет, уж лучше, должно быть, все сразу кончить! Куда я пойду теперь?
Анна сильно дернула ее руку.
— Не смей, дура, говорить об этом! А вот о том, куда тебя пока деть, надо думать! — прибавила она.
Этот вопрос занял ее в то же мгновение, а через секунду, усевшись на подоконник, она уже излагала десятки всевозможных планов.
— Прежде всего — жилье! Жаль, что я в общежитии, и у нас строго — никак нельзя…
— Тем более мне, — вставила глухо Зоя.
— Ну да! Что из этого? Сдаться, да? Утопиться, повеситься? Какая ты мещанка, Осокина! Да хочешь, я тебя в момент устрою! Прекрасно устрою!
— Как?
— И устроила бы, если бы не эти твои идиотские сантименты и мещанские предрассудки!
— Ну как все-таки?
— Очень просто, — преувеличенно резко, но совершенно серьезно ответила она, — мало ли на тебя наших поглядывает? Женщина каждому нужна! Поговори с Карышевым: у него чудесная комната, будете вместе жить… Да с тобой он, пожалуй, зарегистрируется даже!
— Ах так! — покачала головой Зоя и добавила грустно — Если бы я тебя не знала, Анна, так я с тобой и говорить больше не стала бы после этого!
Та развела руками:
— Видишь? Так вот и знала я! Кому ты себя бережешь, какого принца ищешь — не знаю! Не все тебе равно? Здоровый, хороший парень… Не понимаю! Без этого не проживешь все равно! В чем дело?
— Не будем об этом спорить, не до того мне сейчас! Другого выхода у тебя нет?
— Сейчас пойду поговорю с кем-нибудь! Устроят тебя — будь уверена, но только я и думать не стала бы! Почему ты с хорошим товарищем не можешь сойтись, почему?
— Анна, перестань!
Анна замолчала, повертелась раздраженно на месте, потом встала:
— Ты даешь слово пока не уходить отсюда? Я сбегаю спрошу кое-кого? Ну?
— Мне некуда идти. Я подожду тут!
— Слово даешь?
Зоя улыбнулась сквозь слезы. В этот же миг в сумеречном зале вспыхнул электрический свет, и вместе с грубой, таившей за собой ласку и любовь настойчивостью подруги он ободрил Зою.
— Даю! — сказала она.
Анна пожала ей руку на ходу и исчезла тотчас же. Зоя посмотрела ей вслед с улыбкой и потрогала рукою горячий лоб. Прикрытая грубостью Анина привязанность растрогала ее, но слова подруги были малоубедительны, и холодная мысль о единственном выходе снова мелькнула перед нею. Тяжелая сцена дома еще лежала тяжестью на плечах, в груди, и даже дышать было трудно.
Зоя отвернулась к окну и прижалась к холодному, успокаивающему стеклу. Через минуту кто-то тронул ее за руку с чрезвычайной легкостью и осторожностью:
— Товарищ Рыжинская послала меня к вам. Что с вами такое, в самом деле?
Зоя вздрогнула и оглянулась: на подоконнике усаживался рядом с ней Королев. Он, должно быть, заметил не высохшие еще слезы в ее голубых глазах и наклонился к ней с тихой нежностью.
— Что случилось? — заговорил он, стараясь дать ей время оправиться. — Я ничего не понимаю! А я вас жду, сейчас турнир начинается… Я последние партии играю, Зоя…
Зоя опустила голову.
— Меня исключили из университета… — сказала она.