Собака и Волк
Шрифт:
Об этом нужно еще как следует подумать. Наверное, на это уйдут годы. Сегодня же он мирно шел рядом с женой, носившей его ребенка, и мальчиком, для которого сделался вторым отцом. Они были далеко от лагеря, и расстояние смягчало шум. Мимо пронеслась летучая мышь. Под последним лучом солнца крылья ее стали прозрачными.
— Посмотрите, — сказала Верания, — словно ангел пролетел.
— Может, это какое-то предзнаменование? — предположил Саломон. Он показал на стройку. — Скоро здесь будет очень красиво.
Грациллоний
— Не сглазь. На все нужно время.
— Работа идет быстро.
— Потому что ничего другого нам не остается. Мы должны подготовить город к зиме. Все должны вселиться в новые дома. Необходимо закончить фортификационные сооружения. Зато потом все пойдет очень медленно. Люди станут потихоньку обустраивать свои дома. А мы скоро истратим все деньги, что есть у нас в казне.
Верания вздохнула:
— Такая цена…
Она замолчала, и он, успокаивая, взял ее за руку и тихонько пожал.
— Ты знаешь, как мы это встретим, — сказал он.
С тех пор как в прошлом месяце он поведал ей свои планы, она старалась побороть охватившее ее отчаяние. Делала она это молча, но он понимал ее состояние и старался лишний раз не пугать ее. Сейчас страх прорвался наружу.
— А ты не можешь изменить это?
Он покачал головой:
— Нет. Иначе это подорвет веру у многих людей. У всего населения.
Она крепче сжала его руку:
— Господь да поможет тебе.
Они остановились.
— Если ты будешь молиться за меня, мне не о чем больше беспокоиться, — ответил он. Ничего более утешительного ему сейчас в голову не пришло.
— О чем вы? — спросил Саломон.
Грациллоний вздохнул.
— Мы уже собирались рассказать тебе, — сказал он. — Вот сейчас нас никто не услышит. Твой отец и сестра считают, что тебе можно доверять. Верят, что будешь молчать.
Худенькое тело вздрогнуло и напряглось.
— Я об-бещаю. Клянусь Богом и всеми святыми.
Верания почувствовала некоторое облегчение оттого, что могла высказаться.
— Ты слышал, что Грациллоний вместе с Эвирионом Балтизи собирается сразу после Пасхи в первую в этом году навигацию?
— Конечно. Присмотреть новые рынки. О сэр, я уже просил вас. Возьмите меня! Я отработаю те деньги, что вы на меня потратите. Обещаю.
— Сожалею, — ответил Грациллоний. — В наши дни даже обычное коммерческое путешествие сопряжено с риском. Наше путешествие обычным не будет.
— А каким же оно будет? Скажите, сэр.
Грациллоний, не отпуская руки Верании, заговорил осторожно и размеренно:
— Мы строим Конфлюэнт заново и делаем это теперь по всем правилам. Работа грандиозная и дорогая. Оттого что приходится торопиться, она становится еще дороже. Надо закончить ее, прежде чем Глабрион с Баккой придумают способ помешать нам. Апулей сейчас вовсю борется с их возражениями и ссылками на закон.
Ты знаешь, что мы нанимаем и жителей Озисмии, и беженцев из Иса. А это
— Не знаю, — признался Саломон с редким для себя смирением. — Я как-то об этом и не задумывался.
Грациллоний улыбнулся:
— Тебе, разумеется, никаких цифр не сообщали. Мы такие вещи держим в секрете. Не буду говорить, почему, ты думаю, и сам догадываешься.
— Он хочет отобрать захваченную в Исе собственность, — в голосе Верании слышались и страх, и гордость. — Я просила его, чтобы сам он не ехал, но…
— Без меня ничего не получится. — Грациллоний был непреклонен. — Необходимо лидерство.
— Ваше, — выдохнул Саломон.
Грациллоний, глядя на него, продолжил:
— Мы с Эвирионом в условленном месте встретимся с надежными людьми. Они загрузят его корабль и те две галеры, что мы захватили в прошлом году. Затем отправимся на Вороньи острова. Ты, наверное, слышал: это места, где отсиживаются пираты с Редонского побережья. Варвары проводят там зимы. Оттуда и набеги совершают, если погода позволяет. Там тебе и скотты, и саксы, и римляне-предатели, в общем, все виды двуногих животных. Стерегут свои логова, набитые награбленным добром. Руфиний много о них слышал, пока ездил в Эриу, и шпионов туда своих засылал. Так что знает, где находятся самые большие сокровищницы. Мы нанесем удар и либо уничтожим их, либо разгоним, а потом и добычу заберем.
В голосе Саломона не было и тени страха:
— О сэр, и я с вами!
— Нет, — отрезал Грациллоний. — Ты слишком молод.
Саломон сжал кулаки. Нижняя губа затряслась.
— Мне п-пятнадцать лет.
— Пока еще не исполнилось, — вмешалась Верания.
Грациллоний отпустил ее руку и обхватил мальчика за плечи. Заглянул в глаза, полные слез, и сказал:
— Тебе еще предстоит проверка на мужественность. Обещаю. А хранить молчание намного труднее, чем ты думаешь.
— Я б-буду молчать. Ведь я поклялся. Но я тоже хочу сражаться.
— Ты солдат, выполняй приказ. Сейчас у тебя другие обязанности. Боюсь, тебе предстоит еще немало сражений. Так что не следует подвергать себя риску в заурядном путешествии.
Саломон проглотил слезы.
— Не понимаю, сэр.
— Уверен, что в будущем ты станешь вождем нашего народа, может быть, и всей Арморики. Отца твоего все любят, так что настанет день, и все пойдут за его сыном. Учишься ты хорошо, как я слышал, а в военном деле делаешь большие успехи. В тебе есть огонь, и я не хочу, чтобы какое-то глупое столкновение его погасило.