Собака и Волк

Андерсон Пол Уильям

— Это место называют Мост Сена. Скалы и рифы тянутся к западу от острова на расстояние нескольких миль. Нам нужно пройти мимо бейдевиндом, [19] но очень осторожно. Гребцам на галерах придется здорово поработать.

Грациллоний коротко рассмеялся.

— Самое лучшее занятие для наращивания мускулатуры.

Под шуткой скрывалась тревога.

Ревел ветер. Соленые брызги летели в лицо. Огромные волны, обрушиваясь на шхеры, взбивали пену. Водяная пыль затрудняла обзор, а из-под мчащихся куда-то туч выплывал густой туман. Ветер ревел, рычал, шипел. Казалось,

им угрожало полчище драконов.

19

Бейдевинд — курс парусного судна при встречно-боковом ветре, когда угол между продольной осью судна и линией направления ветра меньше 90°.

И все же корабли упрямо шли вперед. Под парусом или на веслах они то ныряли, то взлетали на высокую волну, держась южного направления. Страх потихоньку стал отпускать Грациллония. «Теперь уже скоро, — думал он, — возможно, нам удастся выскочить из этой мышеловки до наступления темноты».

Эвирион что-то крикнул. Судно их шло вслед за галерами, и это понятно: ведь водоизмещение у галер меньше, а борта ниже, поэтому экипажи их могли заметить полускрытые водой скалы и рифы и вовремя сманеврировать, предупреждая тем самым «Бреннилис» об опасности. Внезапно галера «Волк» резко повернула на восток и пошла прямо на буруны.

— Что же они, Лер бы их побрал, делают? — завопил Эвирион. — Возвращайтесь назад, олухи! Назад, Таранис вас порази!

Ветер отнес его слова в сторону.

«Орел» крутанулся на месте, но с западного направления не свернул. Гребцы молотили веслами по воде. Похоже, они увидели, а, может, и услышали нечто, обратившее их в бегство.

Грациллоний припомнил рассказ Маэлоха. Вспомнил и Нимету. Перед глазами снова предстала битва в бухте. Сердце замерло от ужаса, но он тут же взял себя в руки: ведь он командующий, значит, должен отвечать за своих людей. На «Волке» были гардемарины во главе с Амретом.

Грациллоний схватил Эвириона за руку.

— Их заманили, — закричал он, перекрывая шум. — Если не вмешаемся, они утонут.

— А с ними и большая часть сокровищ, которые так нужны Конфлюэнту. Но главное сейчас — люди. Прежде всего, необходимо спасти людей.

— Милосердный Христос, — простонал капитан. — Что же делать?

— Дай мне спасательную шлюпку и гребцов. Я пойду за ними.

Эвирион даже рот открыл:

— Уж не рехнулись ли и вы?

— Черт бы тебя побрал, не трать время даром, у нас его и так нет! — закричал Грациллоний. — Если уронил за борт мужское достоинство, прыгай за ним!

Лицо Эвириона потемнело. Грациллоний знал: еще немного, и молодой человек либо ударит его, либо подчинится.

Эвирион ринулся на палубу, громко отдавая команду.

Грациллоний бросился за ним и тоже закричал, стараясь перекричать ветер:

— Восемь человек, на помощь! Восемь храбрых христиан! Эй, короткохвостые, неужто отдадите демону своих товарищей? С нами Христос!

В последних словах он был вовсе не уверен. Но Дахут, Дахут… когда она была ребенком, он не разрешал ей играть в опасные игры. Вот и сейчас не позволит ей играть на дне с костями погубленных ею моряков. Не видать тогда спасения ее душе.

Вызвались восемь человек. Среди них оказались и двое язычников. Может, хотели доказать, что не трусливее других?

Не важно. Отвязать лодку. Протащить по дико пляшущей палубе, перекинуть

через борт, опустить на воду, вычерпать воду, пока гребцы занимают свои места.

Грациллоний вычерпал последнее ведро воды, переполз через банку на форпик [20] и, согнувшись, уставился перед собой. Ветер трепал мокрую одежду. С обеих сторон подступали чудовищные волны. Лодка карабкалась на очередную волну и ухала вниз, а там ее поджидала следующая. Вот и отставшая галера, с каждой минутой она увеличивалась в размерах. Экипаж ее вставил весла в уключины. Он видел их сквозь водяную мглу. Галеру несло к бурунам. Что случилось с людьми? Ослепли они, что ли, или оглохли? Что на них нашло?

20

Форпик — крайний носовой отсек судна, где обычно размещается цистерна для водного балласта.

Сквозь грохот он вдруг услышал голос, сквозь хаос — видение. Темноту пронизал солнечный луч и высветил влажную белую фигуру. Тело ее одевали лишь длинные, спутанные волосы. Золотой луч прильнул к бедрам, белым и стройным, восхитительно округлым. Красота ее ослепляла. Она протягивала к морякам руки и пела. Песня, обещая неземное блаженство, так и вливалась в душу, порабощая ее. Только святой мог устоять перед этим призывом.

Бешеное желание закипело в крови. Это Белисама… нет, Дахилис, вон она, зовет к себе. Сейчас она будет его!

Да нет, это Дахут, а галера вот-вот разобьется о скалы.

Задержись он хоть на мгновение, засмотрись на нее, и ему не сдобровать. Высвободиться было так же тяжело, как кастрировать самого себя. Гребцы в его лодке сидели к ней спиной. Они не видели ее, но и они дрогнули.

— Гребите! — зарычал он. — Гребите, негодяи. Раз, два! Раз, два! — Он вытащил нож и, угрожая им, не давал матросам повернуть голову. Дважды поцарапал щеку ослушавшемуся матросу. Беспрестанно кричал, командовал, ругался, молился и даже пел: «Вперед, вперед, труба зовет. Легионеры, вперед». — Делал все, лишь бы отвлечь моряков от волшебной песни.

Лодка догнала галеру. Грациллоний схватился за борт, прыгнул на палубу. Кинулся к команде. Моряки, застыв, смотрели перед собой. На носу галеры, подавшись вперед, сидел Амрет. Сирена манила к себе капитана гардемаринов и пела:

Когда пена бежит волной на мою грудь, Такая белая, мерцающая, ласковая, Твои поцелуи горячи. Когда солнце блестит в твоих глазах, Таких голубых, похожих на море, любимых, Мой взгляд светится от счастья. Приди сюда, когда солнце коснется пены Во всей красоте. Приди ко мне сейчас. Ты подари мне поцелуи, восторженные взгляды Со всею нежностью и страстью — ты рядом. Пока же вместе наши души, мы чтим обряды. И воздаем хвалу мы Леру, который в глубине воды.