Собака, любовь и семья
Шрифт:
Как мне кажется, оптимальной для собаки является роль одного из элементов жизни человека, уравновешенного другими компонентами — друзьями или супругом, детьми, увлекательной работой или хобби. В отсутствие этих компонентов, место, которое собака занимает в жизни своего хозяина, начинает непомерно разрастаться и порой вытесняет все остальное. Именно в таких случаях люди не позволяют снять со своей собаки кислородную маску и позволить ей умереть, их любовь становится всепожирающей.
Ребенок способен выражать свои желания, — хотя бы теоретически, — к тому же у него еще есть родственники, сверстники и учителя,
Сандра продолжала опрыскивать квартиру дезинфектантами. Это продолжалось до тех пор, пока домовладелец, радея о своей собственности, не заставил ее выводить Элли на прогулки. Сандре пришлось купить поводок — в глубине души она считала его жестоким приспособлением — и начать им пользоваться.
После первых же прогулок Сандра поразилась тому, какое удовольствие они доставляли им обеим. Элли захлестнули новые впечатления, образы и звуки; она с любопытством наблюдала за птицами и белками, обнюхивала следы, знакомилась с другими собаками. И — что гораздо важнее — с людьми.
Во время прогулок Элли подводила Сандру к другим любителям собак, знакомила с соседями по кварталу. По словам Сандры, ее собака стала всеобщей любимицей. Элли обожали все без исключения — от соседей и соседских детей до соседских собак.
— Она тащила меня через дорогу, если видела там собаку. Даже затаскивала в магазины, чтобы с кем-нибудь поздороваться.
Я удивился — как может щенок шпица весом в полкилограмма тащить на поводке взрослую женщину? Сандра покраснела и рассмеялась:
— Сдаюсь. — По правде говоря, она тащила меня туда, куда мне и самой хотелось пойти.
В Монтклере одинокий или бездетный человек легко может почувствовать себя невидимкой.
— С нами никто не разговаривает, — сетовала Сандра. — В этом городе мы словно выброшены из жизни. Но когда я прохожу по улице с милым приветливым щенком, люди останавливаются, чтобы перекинуться со мной парой слов. Почти каждый прохожий приветствует нас улыбкой.
Еще совсем недавно Сандра чувствовала себя «выключенной из жизни», но собака помогла ей снова наладить контакт с людьми. — Я поняла, что выздоравливаю.
При встрече с соседями или другими собаководами она забрасывала их вопросами: Как часто они выгуливают своих собак? Чем они их кормят? Как приучают к чистоплотности?
За этот период Сандра несколько раз брала на дом заказы по дизайну, но в основном жила за счет своих сбережений. Ей не хотелось возвращаться на старую работу, и она подумывала заняться преподаванием в школе. Во многом такое решение было связано с Элли.
— Дело не только в том, что мне жалко бросать ее на целый день… Просто именно она вынудила меня задуматься, запустила сам процесс, и я начала прикидывать, как лучше устроить свою жизнь, чтобы жить, а не просто выживать.
Тем временем ее интерес к собакам возрастал. Сандра заказала через интернет несколько книг, показавшихся ей полезными, тщательно просматривала полки книжных магазинов, советовалась с друзьями. Приходя в зоомагазин, она расспрашивала продавцов о качестве кормов и лакомств, интересовалась дрессировкой. Она покупала Элли витамины, специальные деликатесы, гипоаллергенные бисквиты, приобрела даже маленький контейнер — впрочем, им она почти не пользовалась.
С
Сандра не ответила. Она чувствовала, что еще не готова.
Прошло несколько месяцев, и я услышал продолжение этой истории. Стоял душный летний день, Монтклер окутало оцепенение — школьные автобусы скучали в гараже, уроки музыки были отменены, автомобили стояли на приколе или разъехались по побережью.
Элли лежала на диване под боком у Сандры. Собачка подросла и стала заметно стройнее — Сандра перестала ее перекармливать. К тому же из соседней комнаты исчез манеж. Не считая случайных недоразумений, Элли научилась поддерживать чистоту. Но кое-что осталось по-прежнему: Сандра в который раз говорила о том, как любит свою собаку.
Истоки этой любви следует искать в прошлом.
Отец Сандры был жестоким, грубым человеком и ушел из семьи, когда дочери было восемь лет. С тех пор она ничего о нем не знала. Ее мать редко бывала вменяемой, — по крайней мере, Сандра с трудом могла вспомнить ее трезвой. Но этим ее беды не исчерпывались…
На глазах Сандры выступили слезы. Она ушла в спальню и вернулась с фотографией в серебряной рамке: молодая женщина с длинными темными волосами держит на руках младенца.
— Взгляните. Я давно хотела рассказать, но никак не могла собраться с духом. У меня есть дочь. Честно говоря, я уже бабушка. Я еще не раз заглядывал к Сандре, прежде чем мне удалось узнать историю целиком. Ей было семнадцать, когда она забеременела. Мать Сандры, католичка, не допускавшая и мысли об аборте, настояла на рождении младенца, но запретила дочери воспитывать его. Сандра отдала ребенка на усыновление и потом много лет не пыталась его разыскивать.
Однако не проходило дня, чтобы она не вспоминала о своей дочери и не мучила себя вопросом, а не начать ли розыски. И такой момент настал: когда Сандре исполнилось тридцать шесть, она нашла свою дочь. Та жила в Филадельфии, успела выйти замуж и стать матерью. А Сандре она заявила, что ненавидит ее и не желает иметь с ней ничего общего.
Несколько раз они встречались, но отношения не сложились. Дочь держалась враждебно, и Сандра неустанно винила себя за это. Она пыталась смириться с мыслью, что ничего не изменится. Она снова не добьется ничего, кроме боли и разочарования. В конце концов, Сандра перестала звонить.
— В «АА» нас учили не провоцировать боль, — объяснила она, — то есть избегать людей, которые заставляют нас страдать. Когда-нибудь дочь почувствует, что готова возобновить отношения. Она знает, как меня найти, и я приложу все свои силы, чтобы у нас все наладилось. А пока…, — она не договорила.
Дочь не может простить моего поступка, — помолчав, продолжила Сандра. — Я и сама себя не прощаю.
И все же история Сандры кажется мне поразительной. Едва она рассталась с надеждой на материнство, как жизнь ей позволила вновь почувствовать себя матерью. Сандра нашла дочь, уже имевшую ребенка, — и оказалась бабушкой девочке, о которой могла никогда не узнать, с матерью которой могла так никогда не встретиться. К тому же у нее была Элли.