Собака — зверь домашний (Первое издание)
Шрифт:
«Эх, торопыга, торопыга, — ругал он себя. — Теперь вся толпа увидит медвежонка, и никакой неожиданности, никакого сюрприза. Медвежонок станет общим, как песик Юнга, и Нюра будет давать ему лакомый кусочек из амбразуры камбуза. И тогда уже эту романтическую девчонку ничем не прошибешь».
А Нюра была хороша. Невысокая, симпатичная, круглая и румяная, как свежеиспеченная пышка, с ямочками на щеках.
Еще во Владивостоке, когда Вьюгин узнал, что пришла новая повариха и увидел ее, он скорехонько смотался на рынок и купил лучший букет цветов. Правда,
А поутру увидел свой подарок на причале против ее иллюминатора. Увядшие и пожелтевшие цветы поведали ему о безответной любви, брошенной под ноги портовым грузчикам.
«Ничего, — решил Вьюгин. — Узнает, что я заочно в мореходку поступил, полюбит. А, может быть, — размышлял он, — ей нравятся смелые? Конечно же девушки любят сильных и отважных. Но где совершить подвиг, если нет ни войны, ни пожара, ни наводнения…».
Рейс предстоит долгий, в Полярку, Северным морским путем. Конечно же с заходами в Певек, Амбарчик, через Карские ворота — в Архангельск.
«Не видать мне берега полгода, а то и больше, — думал Вьюгин». — А если не завладеть сердцем Нюрки, то… Вон Витька, тоже матрос, ничем не лучше меня, а она ему всегда улыбается. Он только и делает, что на гитаре брякает, блатные песни поет. А девки его любят. Дуры».
… Был последний вечер перед отходом. Вьюгин получил добро уйти в увольнение. Он надел тщательно отутюженный темно-синий бостоновый костюм, напустил сорочку на ворот пиджака, осмотрел себя в зеркало.
«Ничего. Стрижка под полубокс не испорчена. Уши, правда, великоваты и чуть-чуть вперед, но не очень. Бриться еще рано — пушок. Лицо овальное, смуглое. Нос как нос. Зубы блестят. Глаза? Глаза не такие большие и выразительные, как у Витьки, но зато…»
Что «зато», Вьюгин так и не придумал, а потом, недовольный собой, пошел несмело к девушке.
Возле двери еще раз подправил белый воротничок, пригладил его на вороте костюма и робко постучал. Тишина. Он толкнул дверь. Закрыта. Постучал еще. Ответа не было.
Вьюгин быстро прошел в конец корабельного прохода и открыл дверь в кубрик.
— Ребята, а где Витька? — спросил он.
Старый усатый матрос Волков внимательно посмотрел на вошедшего.
— Эх, Вьюга, Вьюга! Долго ты лоск наводил. Они давно отчалили на берег. Греби шустрей, мабуть, догонишь!
Весь вечер Вьюгин провел на Ленинской, но Нюры и Виктора не встретил. Вечер был испорчен, настроение тоже, и пора было возвращаться на борт.
Вьюгин пошел к центральной проходной мимо пивного киоска. Толпа любителей смаковала рыбку, запивая пенистым напитком, а в стороне сидел грязный замурзанный песик и жадно ловил взором пищу, уплывающую в рот человеку. Песик был молодой, худющий и пугливый.
«Видно, не один пинок прошелся по его заду», — подумал Вьюгин и хотел было пройти, но этот бездомный щенок будто приковал его к месту.
— Ну
«Смотри-ка, идет», — подивился он, оглядываясь.
Песик, действительно, шел за ним, будто понял все, что сказал человек.
Утром к теплоходу подошел буксир. Раздалась привычная команда: «По местам!», и причал медленно стал удаляться от борта. Судно развернулось носом на выход.
Вьюгин стоял на юте. Он мысленно прощался с бухтой, в которой оставались утомленные суда, груженые и пустые, но одинаково отдыхающие на рейде и у причалов.
«А мы когда вернемся?» — Вьюгин вздохнул.
Неусыпный маяк подмигнул ему красным глазом: мол, буду ждать. Не грусти.
Судно почувствовало первую качку. Слева оставался Аскольд, а впереди синело море. Чайка спланировала к палубе, помахала крыльями.
«Вот и все, — сказал себе Вьюгин. — Теперь вахта и учебники. Вахта и учебники. А к Нюрке не подойду. Пусть слушает гитару. В пустой бочке звону больше. Вообще-то бочка здесь ни при чем».
Он покосился в сторону стоявшей у борта девушки, и сердце его тревожно ёкнуло: «А все-таки она красивая. Может быть, Витька ей не нужен? Не такой уж он игрок…»
— Юнга! Юнга! Ко мне!
Пес услышал знакомый голос и подбежал.
Вьюгин взял его на руки и пошел к себе. Надо было отдохнуть перед вахтой. Мимо Нюры он проходил медленно, поглощенный вниманием к своему питомцу, делая вид, что ему безразлично ее присутствие, что он совершенно равнодушен к женскому полу.
Но она остановила его.
— Ой, какая собачка чистенькая. Где ты ее взял?
— Не она, а он, — ответил Вьюгин. — Вчера подобрал на улице. Полчаса вместе с ним в душе мылись, потому и чистенький.
— Ты любишь собак? — спросил он, готовый подарить ей своего пса.
— Я вообще люблю животных. У нас в деревне всегда были собаки и кошки. А у дяди Демьяна был медвежонок, так я часами могла сидеть возле него.
— Ну… Медвежонка у меня нет, а Юнгу могу тебе подарить.
Нюра засмеялась.
— Он и без тебя от камбуза не отходит, так что обойдусь без подарка…
Она обожгла его лукавым взглядом и упорхнула.
Вьюгин посмотрел на щенка, опустил его на палубу.
— У-у, блюдолиз! Отираешься возле кока… Пошел вон!
Пес уловил сердитые нотки и, поджав хвост, поплелся прочь недовольный, обиженный.
Жизнь на судне шла по давно заведенному распорядку. Каждый выполнял свою работу согласно уставу и расписанию. А для свободных от вахты крутили короткометражку. Просматривали всем знакомые картины. Разнообразия ради киномеханик ставил пленку наоборот. И тогда над рокочущим хохотом мужских голосов возвышался и звенел безудержный смех Нюры.
Вьюгин выходил из столовой, усаживался в каюте и корпел над учебниками. Он готовил контрольные или шел ко второму помощнику капитана и консультировался по теме.