Собака — зверь домашний (Первое издание)

Коренев Радмир Александрович

— Сейчас! Костя! Витя! Побудьте возле него, а я пару слов с Олегом.

— Как у тебя! Как устроился? Мы ведь тогда с Леной спешили, но шторм проклятый задержал.

— Поздравляю! Наверное, уже с законным?

— Да. После твоего отъезда женился. Помнишь, Ирина, завклубом? Вот она.

— А Лена? — удивился Кряжев. — Мне говорили…

— Ерунда! Она тебя ждала.

— Ребята! Вы давайте побыстрее. У меня все в животе жжет.

— Витя, стань за руль! Я отдам швартовы. — Андрей приблизился к

борту.

— Сбрось конец!

— А Дик! Дика, точно, убили?

— Жив твой Дик. Лена подкармливает его. А Кандюк ушел в столярку. Жена его померла.

Катер медленно отделялся от борта. Траулер вирал якорь.

— А Лена замужем?

— Свободная!

— Привет ей! Скажи приеду! Обязательно приеду…

— Приезжай!

Уже третий день валил снег. И не было конца белому нашествию.

— Летим в снежном облаке, даже море побелело, — ворчал Андрей.

— Это хорошо, — отвечает ему Виктор. Он стоит за рулем. — Зато под шугой море спокойное. Так и поведем баржу под бортом.

— Доведем, если берег увидим. По моим подсчетам, уже полчаса назад должны были подойти. И гудков не слышно.

— Да-а. Как простынь перед глазами повесили. Кряжев сейчас бы жал сирену и шпарил полным. Он глубины знал.

— И я знаю, но… Вот, слышишь, гудок… Нажми сирену и добавь ход. Идем правильно.

Сигнал сирены услышали на берегу. Катер ждали.

— Наконец-то, — обрадованно сказал Лосев, — а то как в воду канули.

— Снегопад глушит звуки, — ответил Грачев. — Побрякать надо бы в колокол.

— Идут! Идут! — С берега увидели катер.

Катер осторожно входил в ворота. Андрей подрулил к причалу и сразу увидел Иру. Жена стояла впереди и радостно приветствовала его поднятой рукой.

— А где Лена? — с налету спросил Андрей.

Ира недоуменно расширила глаза.

— Новость для нее. Новость. Пойдем!

— Вон она! Лена! Лена! А мне-то скажи!

— Кряжева видел. Приедет скоро. Слышишь, Лена, приедет!

Степан беспокоился. Он видел из клуба, что пришел катер. Видел, что вернулась с завода Лена, прошли Андрей с Ириной, а в клуб не зашли.

«Ну Ирка, — размышлял он, — Андрея встречает, а Ленка? Знает же, что репетиция».

Степан решил сам сходить за Леной. Он вышел и захлебнулся ветром. Только что тихо было. Циклон.

Стряхнув с себя снег, Степан ввалился к Лене, но застыл у порога, увидев Дика.

— Он ничего? Не цапнет?

— Нет, конечно. Проходи.

— Скоро к нам хозяин вернется, — Лена гладила собаку, обнимала за могучую шею. — Ух, ты большой, хороший…

— Кряжев, что ли? — забеспокоился Степан.

— Угу. А разве тебе Андрей не говорил?

— Нет. Я его еще не видел.

Степан растерялся, присел у порога и как-то тихо, несмело

сказал: «Дай лапу, Дик!» Пес поднял свою толстую когтистую лапу и бросил ему на ладонь. Это было так неожиданно, что он не удержал ее, но в следующий миг пес отошел к дивану и лег.

— Теперь его трогать опасно, — сказала Лена.

Над островом бушевала пурга. Ветер завывал в трубах и проводах, хлопал оторвавшейся от кровли жестью.

— Во, слышь, Лукерья! Давно такого не было, — сказал Грачев. — Но это цветочки. Прогноз передали, до сорока метров. Ураган.

— Кому цветочки, а у меня в больнице еще окна не заклеены. Сейчас, наверное, уж во все щели снегу надуло.

— А летом вы что делали? Лясы точили?

— Хватало и летом работы. То с температурой, то с носом разбитым…

— Что-то не пойму я, ты в клуб или в больницу.

— Какое там «в клуб». Вот свет погас, провода оборвало. Подежурить надо.

— Всегда дома дежурила, а счас попрет тебя. Больных-то нету. На замке больница. А если что, мы завсегда рядом… Вон и Матвей лампу задул. Видать, собрался. Такое раз в году бывает, еще и концерт, читала?

— Афишу-то читала. Пойду все же в больницу. Ведь белого света не видать. Случись что, людям по пурге бегать — не лето. И докторша обидится. Кто ей в помощь, коль не я?

Грачев засопел недовольно, однако признал: Лукерья права. Служба есть служба.

— Ну, валяй! А то, гляди, на концерт, может, вырвешься. Сын ведь играет.

Когда Грачев вошел в клуб, там уже было тесно. Плечом к плечу сидели на скамьях рыбаки и рыбачки, молодые и старые, дети и подростки. Все собрались, как на большой семейный праздник.

— Ого, народу, — поискав глазами место да покрутив головой, произнес Грачев и, заметив деда Матвея, стал пробираться к нему.

— Я те место припас, — похвалился дед Матвей, — вообще-то внучка. Постреленок, якрь те в клюз. Она пораньше убежала.

— Оно и то понятно, конец путины, кому премия, интересно. Сверх плана дали. А кому что подкинут, увидим. Тебя-то, Грач, не обойдут и под всеми парусами.

— План-то дали, поработали… — Грачев хитро ухмыльнулся. — Без труда не вытянешь рыбку из пруда. А где Степка-то, не видел?

— За кулисой орудует. Жаль, свету нет. Что эти коптилки? Обещали киношники движок пустить, да тоже копошатся. К концу собрания сообразят.

— Ха-ха, — Грачев громко засмеялся. — Сообразят. Они уже до собрания сообразили, потому и движок не молотит. — Он оглянулся на квадратики в стене, откуда выглядывали дула киноаппаратов, и у дверей увидел Кандюка.

— Что-то Кандюк запаршивел. Волком на всех смотрит, откололся от общества.

— Дрейфует без жены-то, плывет по течению, — добавил дед Матвей.