Соблазн быть счастливым
Шрифт:
– Я должна попросить тебя кое о чем.
– Слушаю.
Она берет сумку, которую вешала неподалеку, и расстегивает молнию.
– Только ты должен пообещать мне, что не будешь считать меня сумасшедшей. Я знаю, это нелогично, но когда я их увидела, я не смогла удержаться и не купить их.
И она достает из сумки две распашонки для новорожденных: одну розовую, а вторую голубую. С довольной улыбкой на губах она гордо демонстрирует их мне.
– Нет, только прошу тебя, ничего не говори. Ты можешь подержать их у себя? Я не знаю, куда их спрятать. Ты отдашь их мне потом, когда будет нужно.
Если бы здесь рядом сейчас оказался Марино, он бы тут
– Окей, я буду хранить их для тебя, – отвечаю я и бережно вешаю распашонки на спинку стула рядом с собой.
– Спасибо, – с облегчением откликается она и протягивает мне руку, ожидая, что я сделаю то же самое. Однако я не шевелюсь: я колеблюсь как человек на берегу перед тем, как броситься в воду. Дорогая моя Эмма, если бы мне было так просто ответить теплом на тепло, то я не оказался бы сейчас в ситуации, когда дочь меня ненавидит, а сын боится. И прежде всего я бы не обнаружил, что у моей жены была другая жизнь за пределами нашей семьи. Только все это очень трудно объяснить. К счастью, ее настойчивости нипочем мои слабости – она делает шаг мне навстречу и обнимает меня. Если бы я только протянул ей в ответ руку, я бы отделался простым рукопожатием, зато теперь мне приходится обхватить за талию эту несносную девчонку, которая из всех мест, где она могла бы жить, выбрала именно соседнюю со мной квартиру. Вообще обниматься нужно учиться с детства, иначе, когда ты вырастаешь, все чертовски усложняется.
Тем не менее, когда мы отрываемся друг от друга, Эмма выглядит довольной, я же, наоборот, весь взмок от пота. Попробуй-ка представить в моем возрасте, что нужно добавить еще одного человека к крохотному списку людей, до которых мне есть дело. Я всегда старался держать этот список под контролем – так, чтобы он не разрастался. Чем больше людей ты любишь, тем труднее тебе потом будет избежать страданий. В частности, именно поэтому я никогда и не заводил собаку – я уверен, что она сразу же скакнула бы на одно из первых мест списка.
– Теперь будет лучше, если я пойду домой, – произносит она.
Я провожаю ее взглядом, пока она идет по коридору к двери. Когда она уходит, вокруг меня снова воцаряется молчание, и квартира мне кажется еще более пустой, чем прежде. Я осторожно беру распашонки, висящие на спинке стула, и направляюсь ко все еще открытой кладовке.
– Ты хранишь столько воспоминаний, можешь заодно поберечь и мечту одной девушки, в доме которой нет места мечтам! – заявляю я и складываю одежки в одну из больших старых коробок.
Потом закрываю за собой дверь и отправляюсь звонить Россане.
Колокольчики над ухом
В непростой ситуации всегда можно вести себя по-разному. Я, например, решил появиться в доме моего сына вместе с Россаной. Данте готовит мне сюрприз – ну и я приду к нему с сюрпризом. Россана сказала, что она свободна, да по-другому и быть не могло: на днях я сообщил ей, что у ее сына есть хорошие шансы снова получить работу. По правде говоря, в этом нет большой моей заслуги, я просто пошел к Звеве и – так, словно между нами ничего не произошло, – описал ей проблему. Она поддержала игру и выслушала меня, как сделала бы с обычным клиентом, и затем завершила нашу беседу в точности такими словами:
– Не беспокойся, этот мошенник выложит из карманов все вплоть до последнего чентезимо!
Короче, я использовал Россану как предлог для того, чтобы пойти на контакт с дочерью. Мне было нужно что-нибудь, с чем я мог бы появиться у нее без необходимости непременно возвращаться к нашим разговорам. И я оказался прав – Звева с таким воодушевлением отнеслась к этому делу, что даже забыла подробнее расспросить у меня, кто такая Россана. В любом случае, она узнает об этом вечером.
– Волнуешься? – спрашивает моя спутница перед тем, как мы нажимаем на кнопку домофона.
– Немного, – коротко отвечаю я.
На самом деле я весь как на иголках – и не потому что, по всей вероятности, мой сын сегодня вечером посвятит меня в то, что вся остальная семья знает уже добрый десяток лет, но потому, что мне предстоит притворяться и изображать того, кем я не являюсь, то есть милого и приятного человека. Люди слишком переоценивают умение быть приятным в общении, которое иногда служит, чтобы спрятать за ним целую кучу гнусностей, и все же так устроен этот мир, и если ты поспешил завести двоих детей, то тебе быстро придется научиться скрывать в их присутствии скуку, боль и подавленность. Если только ты не хочешь, чтобы они от этого страдали.
Данте купил себе жилье в Кьяйе [16] , на крошечной площади, к которой ведет узенькая кривая улочка; у него стильная квартира в одном из старинных зданий с толстыми стенами, скрывающими – здесь-то да! – его от соседей. Однако при всем этом его квартира, к сожалению, находится еще и на четвертом этаже, а лифта в доме нет. По правде говоря, внутри многих таких небольших старых зданьиц просто нет места для кабины. И поэтому мне вдобавок нужно еще вскарабкаться наверх и пролить, как говорится, семь потов – и все для того, чтобы услышать от моего сына прямо в лицо, что он не такой, как все.
16
Кьяйя (итал. Chiaia от средневек. лат. plaga и от исп. playa, «пляж») – квартал в историческом центре Неаполя, расположенный между холмом Вомеро и морем. Считается одним из самых красивых и респектабельных районов города: в нем сосредоточено множество старинных дворцов, церквей, архитектурных памятников, а также магазинов высокой моды, ресторанов, стильных баров. Кьяйя является центром ночной жизни Неаполя (прим. перев.).
Он ждет нас на площадке с широкой улыбкой. Я спрашиваю себя, от кого он унаследовал всегда преувеличенно хорошее расположение духа и не я ли случайно передал ему все резервы, бывшие в моем распоряжении, но в следующее мгновение он уже с большим воодушевлением представляется Россане – несмотря на то, что это первый раз с тех пор как нет Катерины, когда он видит рядом со мной женщину. Как и Звева, кстати говоря. Я долго раздумывал, прежде чем решиться на этот шаг, но в конце концов в последнее время меня мало заботило, что думают обо мне другие. Я не должен позволять миру портить мне последние сладкие денечки.