Соблазн в сапфирах
Шрифт:
«Слишком поздно. Слишком поздно, чтобы я могла что-то приказывать своему сердцу. Эш может говорить о страсти, не меняющей ничего, а для меня она изменила все. Я не помню, чтобы чувствовала нечто подобное до встречи с ним. И сейчас не могу остановиться… В нем нет ничего, чего бы я не желала».
И в этот вечер он лишь подтвердил тот разговор, который она имела с леди Фицджералд, а именно: как бы он ни хотел ее, нет общего будущего у американского «невзрачного воробья» и английского сокола.
Глава 18
Кэролайн ждала,
Трудно представить ночь без него.
Перед камином Эш устроил маленький экзотический пикник: хрустальные бокалы, крошечные сандвичи на серебряном блюде. Все это было разложено на восточном ковре, а вокруг разбросаны подушки. Эш, как султан, восседал на ковре, скрестив ноги, вырез расстегнутой рубашки открывал его мускулистый торс.
— Я подумал, на тот случай, если вы проголодаетесь, поздний ужин не помешает…
Кэрол округлила глаза, опускаясь на ковер рядом с ним и бросая шаль на кресло.
— А ваши слуги ничего не знают…
— Я ни на минуту не сомневаюсь во всеведении Годвина, а вы?
Кэрол улыбнулась:
— Да, но я предпочитаю хранить в секрете свои сны.
— Ах, чудесно! Поговорим о снах! — Эш чуть-чуть подтолкнул ее, от чего она рассмеялась. — Я хотел бы убедиться, что на этот раз вы не спите, мисс Таунзенд!
— Как благородно с вашей стороны.
На этот раз рассмеялся Эш.
— Почему вам так легко со мной? Я не знаю никого, кто бы делал жизнь такой занимательной… не прилагая к этому ни малейших усилий. Я сам другой, когда вы рядом, Кэролайн, и это не то чувство, которое разочаровывает.
Пожав плечами, Кэрол сделала глоток портвейна.
— Может быть, это потому, что мы сначала ужасно не нравились друг другу?
— Но при чем тут это?
— Я думаю, ни один из нас не старался превзойти другого. И вот теперь мы пришли к тому, к чему пришли.
— Кэролайн, — начал он осторожно, — то, что я сказал в карете о страсти…
— Ах, Эш, есть много людей, которые проживают свою жизнь, понятия не имея о страсти. Не то чтобы тихая жизнь пугала, но если ты не имеешь выбора… тогда ничего и не ждешь, правда?
Кэрол поднялась и поставила свой бокал на полку камина и теперь стояла перед ним, полностью открытая его взору. Шелк не скрывал ничего, и она потеплела, видя, как его глаза путешествуют по ее телу и лицу.
— И что бы выбрали вы, Кэролайн?
«Любовь, Эш. Я бы хотела быть любимой». Ответ созревал в ее голове, но на этот раз отвага оставила ее и она признала собственную трусость.
— Не могу сказать.
— Не можете?
Эш потянулся, ухватил подол ее рубашки, от чего та натянулась на ее груди и соски напряглись…
— Мы… квакеры… привыкли хранить свои секреты, мистер Блэкуэлл.
Эш схватил ее за запястье и увлек на ковер, стараясь усадить ее на себя.
— Я забыл, что обещал дать вам уроки верховой езды.
— Неужели? — рассмеялась Кэрол.
Она уселась на него так, чтобы ее плоть была как раз над его возбужденной плотью, барьер в виде его брюк не скрывал твердый выступ. Первая дрожь нетерпения зажглась в ее бедрах и побежала вверх, и Кэролайн услышала те молчаливые обещания, которые его тело предлагало ей. Подняв рубашку, она сняла ее через голову, нимфа, бесстыдно открывающая себя для его рук и глаз.
— Мне нравится, когда ваши руки лежат на моем теле, Эш, — прошептала она.
— Тогда вы должны закрыть глаза и представить все это в следующий раз, когда снова окажетесь один на один с леди Фицджералд или вам придется выслушивать поэтические изречения мисс Вудберри.
Руки Эша стремительно поднялись вверх от ее талии, обнимая ее спину, и затем легли на ее груди. Его ладони прижались к твердым соскам, заставляя Кэрол стонать от удовольствия и изгибаться от каждого прикосновения.
Кэролайн откинула голову и закрыла глаза. Его пальцы пробуждали желание в каждой клеточке ее тела, заставляя тайные внутренние мускулы болеть от желания. Казалось, Эш изучил каждую невидимую линию внутри ее, и Кэрол стонала, когда он играл на ее натянутых струнах, мечтая о полном освобождении…
— Эш!
Он запустил руку между ее ног, мгновенно найдя то, что искал. Он любил эту мягкую, влажную, шелковистую плоть, которая податливо открывалась навстречу его ласкам, когда он играл с ее лепестком. Один из его пальцев скользнул внутрь ее, за ним последовал второй. Все это время другая рука продолжала ласкать коралловые соски, которые тоже требовали внимания, и Эш продолжал свои ласки, заставляя ее терять контроль.
В отблесках огня камина она, казалось, совершенно отрешилась от мира и напоминала языческую богиню, оседлавшую его для собственного удовольствия. Ее распущенные волосы отливали бронзой, падая на плечи и спускаясь на спину. Игра света и тени делала ее соблазнительную фигуру божественно красивой. И Эш поражался ее абсолютному доверию и непринужденности. Он был уверен, что как мужчина он принесет себя на этот жертвенный алтарь, если это позволит ему наблюдать ее путь к полному наслаждению. Но собственное желание протестовало, его член дрожал, недовольный отказом доступа к ее скользкой плоти, пока она продолжала двигаться над ним.
— Давай, моя дорогая шапероне! Направь меня, прошу тебя.
Кэролайн бесстыдно ласкала член Эша через материю, изучая его размеры и открыто наслаждаясь своей игрой. Ее пальцы быстро справились с пуговицами застежки, наконец, освободив его для интимной оценки. Кэрол опустила один палец, чтобы дотронуться до мощного возбужденного жезла, и, подхватив пальцем единственную жемчужину полупрозрачной жидкости, медленно поднесла ее к своим губам. Эш притих, видя это.
— Будучи хорошей наездницей, я должна дать отдохнуть моему жеребцу, сэр.