Соблазнить дьявола
Шрифт:
– Этими смертоносными жуками? – спросил маркиз.
– Повезло, милорд, что ступени не обрушились под нами, чтобы обречь нас всех на преждевременную смерть в погребах.
У них, оказывается, есть погреба? Тряхнув головой, Девеллин отпил кофе. Во рту горечь, в висках стучит боль.
– Хорошо, что нужно делать? – наконец спросил он. – Я имею в виду этих жуков.
– Нужно менять полы и лестницы, милорд. Девеллин нахмурился:
– И здесь будет постоянный грохот, да? Рабочие топают сапогами, да? Пыль! Шум! Я не смогу даже
– Боюсь, может быть еще хуже, сэр. – Дворецкий крепче сжал руки. – Боюсь, милорд, нам придется отсюда переехать.
– Что?! – Маркиз резко отодвинул чашку. – Переехать с Дьюк-стрит? И куда, скажи на милость?
Фентон и Ханиуэлл переглянулись.
– Ну, всегда остается Бедфорд-плейс, – ответил дворецкий. – Если бы мисс Ледерли могла… или была…
– Она бы не могла, и она бы не была, – возразил маркиз. – Но это не имеет значения. Она вчера оттуда выехала.
Слуги дружно испустили облегченный вздох.
– Тогда Фентон может перевезти ваши личные вещи, пока я здесь упакую столовое серебро и все остальное, – сказал Ханиуэлл.
Маркиз с ужасом переводил взгляд с одного на другого.
– И я не имею уже права сказать «нет»? – спросил он. – Дьявол с Дьюк-стрит должен превратиться… в кого? Домового с Бедфорд-плейс? Звучит намного хуже, как вы считаете?
Сидони не опаздывала. Наоборот, до обеда у нее осталось время, чтобы медленно прогуляться вдоль лавочек. Стрэнд не обладала сдержанностью Оксфорд-стрит или Сей-вилроу с их дорогими магазинами, утонченными посетителями и запахом денег. Стрэнд – это широкая деловая улица, где сходились, в конечном счете, дороги продавцов и покупателей различных слоев общества… если не в жизни, то в смерти, поскольку Стрэнд могла похвастаться двумя владельцами похоронных бюро и одним гробовщиком.
Торговцы скобяным товаром, книгами, шелком, мехами, предсказатели будущего – все имели свои вывески. А еще были пирожники, торговцы апельсинами, разносчики газет, срезальщики кошельков, воры-карманники, проститутки. Сидони не беспокоило, что ее задевают локтями те, кого принято называть отбросами общества. Их она видела не раз, побывав во многих портовых городах мира.
Она купила шесть апельсинов у девочки, которая, судя по всему, очень нуждалась в том, чтобы продать свой товар, и оставила ей сдачу. Когда прогулка по Стрэнду закончилась, Сидони помедлила у витрины шикарного магазина в конце улицы. Вывески не было, только небольшая медная дощечка на двери: М-р Джордж Джейкоб Кембл. Поставщик изысканных, оригинальных вещей.
Не обнаружив на витрине ничего интересного, Сидони толкнула дверь, и в ответ весело зазвенел колокольчик. Из-за конторки моментально вышел красивый молодой француз.
– Бонжур, мадам Сен-Годар, – сказал он, пылко целуя ей руку. – Надеюсь, вы в добром здравии?
– О да, Жан-Клод, благодарю, – улыбнулась она, склоняясь над застекленной витриной. – Боже мой, эта фаянсовая бонбоньерка из новой коллекции?
– Мы получили ее лишь три недели назад, мадам, – ответил Жан-Клод, показывая в улыбке все свои зубы. – У вас безупречный вкус, как всегда. Могу я послать ее завтра на Бедфорд-плейс? Скажем, как подарок от вашего преданного брата?
Сидони покачала головой. Она не могла себе этого позволить и, разумеется, не примет ее.
– Жан-Клод, здесь несколько апельсинов. – Она положила фрукты на стекло витрины. – Они предохраняют от цинги.
– Мерси, мадам. Это для Марианны с большими глазами, oui?
– Очень большими, да. И, боюсь, с очень пустым же-пудком.
– Да, эти бедные сорванцы голодают, – согласился Жан-Клод.
– Вы правы, но что же делать, – сказала Сидони, затем резко сменила тему: – А где мой брат? В каком он сегодня настроении, Жан-Клод?
Молодой человек возвел глаза к потолку.
– Наверху, сдирает кожу с повара, да поможет ему Бог. Они ужасно в плохом настроении, как злобная собака. Осело суфле. – Француз потупил глазам, понизив голос, прошептал: – Мадам, у вас есть что-нибудь для меня? Сидони покачала головой:
– Не сегодня, Жан-Клод. Я зашла только пообедать с братом и месье Жиру.
– О, я вас задерживаю! – Молодой человек отступил и махнул в сторону зеленых бархатных портьер, за которыми находились комнаты. – Приятного аппетита, мадам!
Спустя два часа Сидони допивала бутылку превосходного красного вина в столовой брата над магазином. Еда оказалась безупречной, несмотря на случившееся в кухне несчастье, и если Джордж убил повара, то успел смыть все следы крови. Пока Морис Жиру, близкий друг ее брата, нарезал тонкими ломтиками бисквит, служанка принесла графин портвейна и два бокала.
– Ешь это, Сид, пока мы пьем свой портвейн, – сказал Морис. – Апельсиновый бисквит особенно хорош, когда приготовлен из свежих фруктов.
Сидони взглянула на брата:
– Позволь мне угадать. Марианна с большими глазами?
– Всем нужно есть. – Джордж пожал плечами. – А раз так, почему бы не съесть апельсины Марианны.
Засмеявшись, Морис налил в два бокала портвейн. – Джордж, она слишком хорошо тебя знает.
– Давайте поговорим о чем-нибудь еще, кроме моей христианской благотворительности. Я должен поддерживать свою репутацию.
Морис повернулся к Сидони:
– Расскажи нам, дорогая, сколько у тебя учеников этой весной и чему ты учишь их.
Она рассеянно ковыряла бисквит, думая, что предпочла бы стакан портвейна.
– Я пока еще даю уроки игры на фортепиано мисс Лесли и мисс Арбакл. Учу хорошим манерам мисс Дебнем и мисс Брустер. Потом есть мисс Хеннеди, которая не умеет ни танцевать, ни петь, ни играть, с трудом отличает вилку для рыбы от ножа для канапе. Тем не менее, отец ухитрился сосватать ее за маркиза Бодли.
– Господи, – произнес Джордж. – За старого развратника? Я слышал, он почти разорился.