Соблазнить негодяя
Шрифт:
Вернувшись, она поняла, что задыхается, и увидела над собой силуэт Стивена. В темноте лица его было не разобрать, но она почувствовала, что он доволен.
— Разве я не делал так раньше?
Почему он спросил? Она не станет ему лгать. Не делал, но только потому, что у них до такого не дошло. Но, если он это узнает, то поймет, что она не могла родить Джона. Тогда он не женится на ней и Джон может исчезнуть из ее жизни.
Поэтому она промолчала.
— Позор мне, — наконец пробормотал он, лег рядом с ней и заключил ее в объятия, прижимая ее лицо к своему
И она поверила ему.
Глава 10
Мерси проснулась, чувствуя себя одновременно разбитой и посвежевшей. Странное ощущение. Как такое возможно? Но по-другому она не могла это назвать. Она как будто проспала тысячу лет.
Не сразу Мерси осознала, что на кровати она не одна. Голова ее лежала частично на сильной твердой руке, частично на подушке. Его пальцы нежно заправляли ее волосы за ухо, снова и снова, движениями легкими, как танец фей на лепестках цветка. Одна ее нога лежала между его ногами, и ступня упиралась в его икру, скрытую тканью брюк. Она теперь пожалела, что не попросила его полностью раздеться и что сама натянула ночную рубашку.
Устало подняв глаза, она увидела в его взгляде радость и — осмелится ли она поверить в это? — вожделение. Тут же на нее обрушились вспоминания о ночных часах и о том, что он делал с ней. Жар опалил кожу раскаленным металлом, тело затрепетало от нестерпимого желания.
Она и представить не могла, что два человека способны делать такое друг с другом. Но ее вдруг захлестнуло чувство вины оттого, что все удовольствие досталось ей, хотя, судя по его виду, он был не в обиде. И она вдруг поняла, что такая близость ей не противна, а очень даже приятна, во всяком случае с ним.
— Привет, — произнес он хрипловатым после сна голосом, и, к ее стыду и облегчению, желание растеклось волной по ее телу.
К стыду — потому что она представила, что он делал с нею этой ночью, к облегчению — потому что ей захотелось этого снова. Какой сгусток чувств! Но она опасалась, что может забеременеть, будучи не замужем.
— Который час? — спросила она.
Немного приподнявшись, он посмотрел на часы на каминной полке.
— Похоже, половина третьего.
Мерси увидела, что из-за штор пробивается солнечный свет. Удивившись, она уточнила:
— Дня?
Стивен с улыбкой наклонился и поцеловал ее в кончик носа.
— Я же говорил вам, что могу избавить вас от кошмаров.
— Никогда не спала так долго. Пожалуй, больше двенадцати часов.
— Вам нужно было хорошенько выспаться.
Он провел рукой вниз по ее боку, но она остановила его, схватив за запястье. Он посмотрел на нее с вызовом.
— Мы не можем продолжать… — Она немного отклонила голову, чтобы лучше его видеть. — Что у вас с глазом?
Кровоподтек, темно-синий у края глаза и желтоватый на щеке, выглядел довольно устрашающе.
— Вы ударили меня. — Похоже, он проснулся в хорошем настроении, и теперь все ему казалось смешным.
— Что? Нет! — Она помнила, как билась,
— Когда вам снился плохой сон, — пояснил он и снова заправил волосы ей за ухо, как будто получал удовольствие от этого занятия.
— Боже! Простите меня! Простите! Я, похоже, обречена вечно просить у вас прощения.
— И у Жанетт.
Она застонала. Оставалось только надеяться, что Жанетт тоже поймет ее.
— Подумать только! И вы остались, хотя я могла вас еще поранить.
— Это было нетрудно.
Да, нетрудно, и все же она была здесь гостем и как для гостя повела себя совершенно непозволительно.
— Если ваши родственники узнают о нашей… неосмотрительности… что они подумают обо мне?
— Зная этих людей, я могу вас заверить, что они не станут думать о вас хуже.
— Я сама стала думать о себе хуже. Я должна была найти в себе силы отказаться.
— Вы и нашли. Я же хотел намного большего. Вы должны это знать.
— И в следующий раз вы непременно этого добьетесь. Вы такую женщину хотите в матери своему сыну?
— А вы хотите иметь мужа, который не помнит последних двух лет своей жизни?
— Если это вы — да.
Переодевшись в повседневный костюм, Стивен направился в библиотеку брата. Уходить от Мерси ему не хотелось. Он снова понял, что ошибся. Дело было не в ее глазах, не в улыбке, не в душе и не в теле, которое так манило его. Дело было в ее страсти. Он теперь не сомневался, что близкое знакомство с нею в Ускюдаре разожгло в ней страсть, и он не смог погасить это пламя — она ему не позволила. И хоть в этом не было ничего хорошего (а он никогда не ставил свои желания выше женских), закончилось все это тем, что она родила ему ребенка. Он больше не мог в этом сомневаться. А еще он теперь был убежден в том, что многим ей обязан.
Сегодня ему хотелось остаться с ней в постели, чтобы продолжить исследование ее желаний и узнать (или воскресить в памяти), какие удовольствия она ему может подарить. Но его внимания требовали другие, более неотложные дела. Это было очередной неожиданностью, потому что раньше для него не было ничего важнее удовольствия.
Он искал наслаждений, взращивал их, тратил на них большую часть сил и времени. Какой смысл жить без удовольствий? Охота за ними являлась основной целью его существования. Однако сегодня он на время выбросил из головы мысли о приятном ради того, что казалось более полезным. Кто этот человек, который идет коридорами Грантвуд Мэнора? Он перестал себя узнавать.
В библиотеке он с удивлением увидел доктора Робертса, сидевшего в кресле у письменного стола Айнсли. Доктор вспыхнул и быстро поднялся.
— Майор Лайонс, — произнес он, поклонившись, — рад видеть, что вы так свободно передвигаетесь.
— Без трости, как видите. Но я не ждал вас сегодня.
— Доктор Робертс пришел ко мне, — сказал Айнсли, вставая и пряча в ящик стола какую-то бумагу.
Айнсли никогда не имел привычки скрытничать. Хотя, может, и имел, только Стивен был слишком поглощен собой, чтобы это замечать.