Соблазны бытия
Шрифт:
– Не представляю, хватит ли у меня энергии снова сесть за письменный стол.
Ее беременность уже имела солидный срок. Клементайн по секрету призналась Элспет, что ей придется возиться не с одним ребенком, а с двумя.
– Я очень люблю Кита, но он неимоверно требователен. Всю жизнь его баловали. Боюсь, когда родится ребенок, Кит без восторга примет свой отход на второй план.
– Ничего, он крепкий, – сказала Элспет. – Смирится.
Но, невзирая на все ее смелые слова и прогрессивные идеи, сама она оставалась без своего великовозрастного ребенка, по которому ужасно
Клементайн заметно потяжелела. Ее живот был просто громадным.
– Я почти рада, что Кит меня не видит. Зрелище ужасное.
– Не выдумывай, – возразила Элспет. – Ты сейчас просто красавица.
– Ты так считаешь? А вот я не согласна. Мне всегда казалось надуманным утверждение о том, что самой красивой женщина бывает в период беременности. Какая красота, когда живот выпирает и ты ходишь, переваливаясь с боку на бок? Представляешь, я поправилась почти на двадцать килограммов. Я теперь ем все без разбору и с большим аппетитом.
– А как Кит относится к перспективе скорого отцовства?
– По-моему, он очень рад. Хотя постоянно вздыхает и сетует, что лишен возможности увидеть малыша. Я его понимаю. Он еще не до конца оправился после смерти матери. Сейчас он корит себя за глупо упущенное время, когда он рассердился на Селию за ее новый брак и несколько лет не желал с ней встречаться. Да ты и сама знаешь. Моему малышу еще нужно будет изрядно потрудиться, чтобы выйти наружу.
– У него это отлично получится, – обнадежила ее Элспет.
В ожидании призыва на воинскую службу Лукас работал в «Литтонс». Своей работе он радовался, как ребенок. Правда, пока ему доверяли лишь самую несложную работу, которую он выполнял безропотно. Его любимым местом был отдел обработки корреспонденции. Элспет не переставала удивляться. Она помнила, каким высокомерным Лукас был всего несколько лет назад. Он поделился с ней своими планами на будущее. Оказалось, Лукас намеревался ни много ни мало встать во главе издательства. Он говорил о славной традиции всех руководителей начинать свою карьеру с отдела доставки корреспонденции.
– Издательство – это иерархия, и нужно обязательно пройти все ее ступени. Тогда будешь не понаслышке знать, кто чем занимается. У меня уже есть обширные планы по реорганизации «Литтонс».
– Это не шутка? – спросила Элспет. – А нам можно их узнать?
– Разумеется. Самый серьезный вывод, к которому я успел прийти, – это нехватка капитала. Издательство постоянно экономит. Нам нужно гораздо больше денег, чем сейчас. Этого легко достичь, если сделать «Литтонс» открытым акционерным обществом. Мы должны получить право на выпуск новых акций. За нами оставался бы всесторонний контроль, но у нас появились бы фонды, имеющие тенденцию к увеличению. Я не придумал ничего нового. Такое уже сплошь и рядом происходит в издательском мире.
– Меня бы не понадобилось долго уговаривать, – призналась Элспет. – У меня самой крутились аналогичные мысли, и у Кейра тоже. Возможно, мы сумели бы убедить Джея. А вот мою маму и Джайлза – ни за что!
– У нас было бы три голоса против двух.
– Лукас,
– Сегодня нет, а завтра будут.
Он и сейчас все еще оставался высокомерным. Но ведь если подумать, в «Литтонс» действительно пришло новое поколение. Будет очень интересно наблюдать, как все они сумеют осуществить свои идеи…
В субботу Элспет весь день провела на Чейни-уок. И не только она. Семья помогала Адели с переездом.
– У тебя есть очаровательная подружка? – спросила Элспет Лукаса, принимая от него бокал с коктейлем.
Лукас весьма гордился своим умением готовить коктейли.
– Есть. Несколько дюжин. Каждую ночь выстраиваются в очередь возле моей комнаты.
– А Иззи считает, что Дженна в тебя влюбилась.
– Вот и прекрасно, – весело отреагировал Лукас. – По-моему, очень приятная девочка. Говорю вам: через три-четыре года она будет настоящей красавицей. Такие глаза, такие волосы! Мне она очень нравится. В ней есть стержень. Правда, ей придется обождать несколько лет. Сейчас она для меня еще очень мала.
– Ну и самонадеянности у тебя, братец, – сказала Нони. – С чего это она должна ждать несколько лет?
– Потому что я неотразим, – заявил Лукас. – Обаятельный, умный, романтичный. Где она еще найдет такого?
«А ведь он прав, – подумала Нони, награждая брата тумаком. – Хоть научился вежливо разговаривать…»
Аннабель Эллиотт завтракала, просматривая утреннюю почту, и внимание на это письмо обратила не сразу. Не сразу поняла она и то, какая опасность исходит от него. Можно сказать, сейчас на ее столе лежала бомба с подожженным бикфордовым шнуром. Письмо было послано из какой-то манхэттенской юридической конторы и предназначалось для ее адвоката. Поначалу Аннабель решила, что ее приглашают в очередной благотворительный комитет или обращаются с очередной просьбой о финансовой помощи. Она даже отодвинула конверт, но затем что-то заставило ее вскрыть письмо и вчитаться в его содержание.
…настоящим предлагается, на основании 28-го параграфа «Закона штата Нью-Йорк о наследовании имущества умерших лиц», попечителям фонда Лоренса Эллиотта выступить в суде с обоснованием причин, дающим им право не включать в равную долю наследования состояния вашего мужа мисс Дженетт Эллиотт, родившуюся 17 марта 1945 года и формально имеющую права наследства…
– Боже мой, – прошептала Аннабель Эллиотт и потянулась к телефону, чтобы позвонить своему адвокату Грегори Поллаку.
Поллак тут же ее успокоил, сказав, что, по его мнению, это обыкновенный пробный шар, отчаянная попытка алчного семейства заполучить деньги. Он обещал во всем разобраться и попросил Аннабель заехать к нему через пару дней, но, когда она приехала, прежней уверенности в голосе адвоката уже не было.
– Боюсь, они действительно подают иск. Разумеется, мы можем его оспорить, но по закону эта девочка имеет право на треть отцовского наследства.
– Но ведь она даже не упомянута в завещании Лоренса.