Соблазны бытия

Винченци Пенни

Однако действительность оказалась совсем иной. Богатые и обаятельные молодые люди приглашали Нони в ресторан «Мирабель», где посреди зала бил фонтан и благоухали цветочные клумбы. Она обедала и танцевала в «Кваглино» (или просто «Кваг») и часто бывала в «Кафе де Пари», куда женщин пускали только в вечерних платьях. Местное кабаре устраивало изумительные представления. В один из особо блистательных вечеров Нони посчастливилось лицезреть там Ноэля Кауарда и Джека Бьюханана. Нередко она танцевала там до глубокой ночи. «Кафе де Пари» часто посещала принцесса Маргарет с друзьями: на редкость красивая, элегантная и живая. Нони поражало,

что принцесса почти не выпускала из рук длинного мундштука, куря сигарету за сигаретой.

Если бы не тревога за мать, Нони считала бы свою жизнь неправдоподобно удачной и счастливой.

* * *

Материнство оказалось далеко не таким прекрасным занятием, каким оно представлялось Элспет до родов. Очень скоро она почувствовала себя измотанной. Неделя, проведенная в родильном отделении больницы, прошла замечательно и даже весело. Элспет гордилась тем, что стала матерью. Молока у нее было предостаточно. Она завела дружбу с другими роженицами и мысленно сравнивала Сесилию с их детьми, уверенная, что ее крошка красивее остальных младенцев. Женщины откровенно говорили обо всем: от проблем здоровья и самочувствия до весьма скабрезных тем. Такие разговоры начинались после ужина, когда мужья уходили домой.

Элспет шокировало, что эти женщины, беспрекословно подчиняющиеся мужьям и целиком зависящие от них, позволяли себе насмехаться над ними и отпускать неприличные шуточки по поводу их сексуальных притязаний. Но она слышала это собственными ушами. Более того, подчинение мужьям было чисто внешним. Чувствовалось, именно женщины устанавливали порядки у себя в доме, заправляли всем ходом семейной жизни и контролировали семейный бюджет. Мужья покорно отдавали им зарплату, чтобы затем получать от жен на выпивку, собак и рабочие клубы, которые они все посещали.

Элспет решила по возвращении из больницы поговорить с Кейром на эту тему. Ей очень не нравилось, что муж каждую неделю выдавал ей деньги на ведение хозяйства. Одному Богу известно, как бы она выкручивалась на эти жалкие фунты, не будь у нее своих денег. Кейр о них, разумеется, не знал. Финансовая зависимость тяготила Элспет. Она ощущала себя придатком к мужу, женщиной без всякого статуса.

Домой она вернулась в приподнятом настроении, уверенная в себе. Теперь ее жизнь обрела цель. Однако уже через неделю Элспет охватило полное отчаяние. Молоко, в больнице лившееся рекой, превратилось в пересыхающий ручеек. И Сесилия вместо беспробудного сна просыпалась через каждые два часа. Ночи превратились в кошмар.

Здоровье Элспет тоже оставляло желать лучшего. Несколько швов так и не зарубцевались. В больнице ее это не беспокоило. Там было полно заботливых медсестер, готовых сделать теплую соляную ванну и найти успокаивающие слова. Дома все это нужно было делать самой. Потрескавшиеся соски болели, а Сесилия постоянно требовала грудь. Младенческий беззубый рот буквально впивался в сосок, отчего перед кормлением Элспет глотала болеутоляющее. Кормя дочь, она сидела со стиснутыми зубами и сквозь слезы отчаяния смотрела на черную головку.

Кейр взял недельный отпуск, однако его пребывание дома не принесло никакой пользы. Он лишь готовил какие-то изысканные блюда, больше удовлетворяя собственный вкус, и постоянно жаловался, что детский плач мешает ему работать и спать.

Когда эта неделя закончилась, Элспет облегченно вздохнула, но очень скоро впала в прежнее

отчаяние. Весь день она ходила в халате и в таком виде встречала мужа. Она не знала, куда уходит время. Гора нестираных пеленок в ванной и неприготовленный ужин стали чуть ли не будничным явлением. Спустя три недели Элспет начала думать, что она сходит с ума. Она злилась на себя, на Кейра и даже на требовательный плач дочери. Последнее особенно пугало ее. Когда Сесилия спала, сердце Элспет наполнялось любовью и нежностью. Но стоило малышке открыть глаза, а затем и рот, кошмар возобновлялся. Вкус тревоги и отчаяния был горьким, как желчь, и Элспет ощущала этот вкус у себя в горле. Иногда, не выдержав, она хватала Сесилию из колыбели и начинала трясти. Потом застывала, увидев на сморщенном личике страх. Тогда Элспет принималась укачивать малютку, плакала и просила простить ее за недостаток терпения.

Не выдержав, Элспет позвонила матери. Венеция сразу почувствовала беду и примчалась. Это спасло Элспет и ребенка.

– Дорогая, твоей крошке нужна всего-навсего бутылочка. Я сейчас схожу и куплю ее, а еще запас детского питания от «Кау и гейт». А ты тем временем прими ванну и вымой голову. Мне даже страшно на тебя смотреть.

Элспет поблагодарила мать и так обрадовалась, что даже ради приличия не стала отнекиваться. Спустя час Сесилия, впервые за все это время, мирно спала в своей колыбели. Элспет тоже прилегла и сквозь дрему слышала разговор матери с Кейром.

– Думаю, я ненадолго заберу ее и ребенка к нам. Здесь она совершенно выбивается из сил. Да и тебе невозможно работать под нескончаемый детский плач. Пусть поживут у нас неделю или две. Элспет хоть отдохнет и подлечится. Здесь это невозможно.

Элспет ждала, что Кейр взорвется и будет возражать, говоря что-то вроде: «Я их никуда не отпущу». Должно быть, она уже спала и ей снилось, как Кейр сказал теще: «Да. Пожалуй, это разумная идея».

* * *

– Моя дорогая и любимая Барти, у меня для тебя подарок по случаю нашего маленького юбилея.

– Какого еще юбилея? Я не совсем понимаю, о чем ты говоришь. Это же не…

– А я так рассчитывал на романтичность твоей натуры. Сегодня ровно три месяца нашей совместной жизни. Целый сезон, причем очень счастливый. Во всяком случае, для меня. Смею надеяться, что и для тебя тоже.

– Конечно. Мы прекрасно прожили эти месяцы. Спасибо тебе. За подарок.

– Что-то не вижу особой радости на твоем лице. Пожалуйста, открой его. Мне сегодня было не дождаться, когда ты вернешься домой. На вечер я заказал столик в «Четырех сезонах». Думаю, ты уже догадалась, по какой причине.

– Нет.

– Барти! Там ты мне сказала, что выйдешь за меня. Как ты могла забыть столь памятное место?!

– Я не забыла, – торопливо проговорила она. – Конечно. Прекрасная идея.

– Ну пожалуйста, открой свой подарок.

Барти искренне старалась не портить мужу ощущение праздника и не думать о стоимости. Она развернула упаковочную бумагу. Так и есть: знакомая белая лента и знакомая голубая коробочка. Куплено в «Тиффани». Внутри лежал довольно скромный золотой браслет. С него на золотой цепочке свисало золотое сердце, украшенное бриллиантом. Такой браслет стоил несколько сот долларов. Однако Барти сейчас нужно было забыть о деньгах, улыбнуться, поцеловать мужа, поблагодарить его и постараться изобразить на лице искреннюю радость.