Собор без крестов
Шрифт:
— Я его видел сидящим в машине, — ответил ему тот.
— Он должен быть там, где я его оставил с машиной, — заметил Константин.
— Я должен его немедленно допросить, — собираясь покинуть квартиру, заспешил полицейский.
— Только в присутствии переводчика и моего адвоката, так как шофер не знает английского языка, а владеет только родным русским, — жестко поставил свое условие полицейскому Константин.
Здесь, если честно признаться, Константин солгал. Алексей свободно мог изъясняться по-английски, чему подтверждением был его телефонный разговор с Хаимом, но у него
— Мы же с вами беседовали без адвоката и, как видите, нашли общий язык, — заметил ему полицейский.
— Я с вами вполне согласен, но на такую беседу было наше желание и согласие, — заявил ему Константин.
— Вызов вашего адвоката, а особенно поиски переводчика займут у меня много времени. Мне надо более оперативно заниматься розыском преступников, а тут вдруг возникли такие препоны, — сокрушенно пробурчал сержант, теряя вдохновение, понимая, что требования его собеседников вполне законны. — А вы не сможете выполнить роль переводчика? — обращаясь к Константину и вновь вдохновляясь, спросил его сержант.
— Могу, в этом случае я не буду настаивать на вызове адвоката, так как надеюсь, что других нарушений закона вами при мне не будет допущено.
Константин понимал, что при нем фараон в отношении Алексея не посмеет допустить никакого произвола, так как он тогда может призвать его за это к ответу.
Пообещав сержанту через пару минут выйти из дома, Константин, оставшись в квартире вдвоем с Регитой, сказал:
— После того, как полицейские разберутся с моим шофером, я вернусь к тебе для серьезного разговора, чтобы между нами не оставалось никаких недомолвок. — Поцеловав Региту в ищущие его ласку губы, он покинул ее.
В присутствии Константина полицейский допросил Алексея, который сообщил ему, что после того, как его господин с девушкой ушли в дом, он уснул в машине, никуда из нее не выходил, проснулся тогда, когда услышал автоматные выстрелы четырех бандитов в масках, то есть он подтвердил то, что сержант знал и без него со слов Юргенда и его дружков.
Попытка сержанта усомниться в показаниях водителя не нашла понимания со стороны Константина, который напомнил сержанту:
— Вы не упускайте из виду, что по моему автомобилю тоже стреляли бандиты, прострелили задний левый скат, то есть я понес материальный ущерб, а водитель моральный.
— Как я понял, вы не желаете отдавать мне своего шофера, которого мы более подробно допросили бы в полицейском участке, гарантируя вам возврат в целости и сохранности.
— Без него у меня сразу возникает масса неудобств, — задумчиво произнес Константин.
— Вы понимаете, я не верю его болтовне, — поделился с ним своим мнением сержант.
— Если надо его еще раз допросить с пристрастием, то я не возражаю, но тогда буду вынужден настаивать на соблюдении вами по отношению к моему шоферу всех необходимых процессуальных формальностей.
— Чего вы за него так печетесь? — не скрывая раздражения, сказал Константину сержант.
— Это мой гражданскй долг, не говоря о том, что он мой соотечественник, к тому же родственник, хотя и дальний.
Полицейский был вынужден отказаться от своего коварного намерения. Он понимал, что для задержания в подозрении совершения тяжкого преступления у него в отношении водителя нет никаких оснований, не считая догадок, а идти на умышленное нарушение закона, не имея никакой корысти, конфликтовать с молодым, но зубатым миллионером тоже не входило в его планы. Дети миллионеров бесятся, выясняют друг с другом отношения, а он из-за их дурости не намерен рисковать своим служебным положением.
Пока Алексей заменял в машине пробитое колесо, ставя на его место запасное, Константин сходил к Регите, побеседовал с ней, получил ответы на ряд своих вопросов, ответил на ее вопросы, после чего с ясными целями поехал домой.
Дома, где в это время гостила его мать, Константин, ничего не скрывая, подробно рассказал Альбине, какое у него сегодня было приключение, не упустив поведать ей, что Регита ему нравится, и если родители не будут возражать против его выбора, то он готов на ней жениться.
Ничего так не взволновало Альбину, как известие, что сын хочет жениться на какой-то секретарше, пускай и красивой, но нищей бесприданнице, которая, безусловно, не могла быть парой ее сыну. Сидя в ночной рубашке в спальне сына, Альбина поучала его:
— Костик, сынок, какой ты еще бестолковый! Переспал со смазливой девкой, и она затмила тебе собой весь белый свет. Зачем нам бесприданница? Ты посмотри на себя в зеркало. За тебя выйти замуж примет за честь любая королева, а ты, как слепой котенок, не хочешь смотреть дальше своего носа. Разве у миллионеров нет красивых, смазливых дочек?
— Ты не права, мама, мне уже скоро стукнет двадцать пять лет, я — не котенок, который ничего не видит кругом. Я просто бросился в омут чар Региты, я к ней присматривался все то время, сколько я ее знаю. Она именно та девушка, которую я хочу взять себе в жены.
— Не забивай дурным голову и выбрось ее из головы и сердца. Мы тебя направили сюда на практику, а не для того, чтобы ты вешался на первую попавшуюся нищую девку.
— Не такая уж она нищая, — сердито возразил ей Константин.
— Пускай у нее будет приданое в несколько сот долларов. Для меня это все равно, что ничего.
— Мама, неужели ты не можешь понять, что, кроме денег, есть еще любовь?
— Есть любовь, сынок, но только при одном условии: чем больше у тебя будет денег, тем большее количество девушек будут тебя любить.
— Когда ты выходила замуж за отца, то так не рассуждала, — исчерпав все свои доводы, напомнил он ей.
Подойдя к Константину, уже лежащему в постели, Альбина, погладив его по голове, пояснила: